— Забредает как-то подвыпивший мужик в кинотеатр и уже с первыми титрами картины начинает громко храпеть. Его заботливо будят. Неимоверным усилием воли открывая глаза и весь приосаниваясь, он с беспокойством спрашивает у соседа: «Где это я?» — «В кинотеатре». — «А что за фильм?» — «Спартак». — «А Хусаинов играет?»
Мы вышли на улицу и, словно окаменелая глыба, застыли посреди тротуара. Непрерывный поток итальянцев, одетых от Версаче, Армани, Гуччи, Труссарди, Лапедузо, обтекал нас со всех сторон, не давая свыкнуться с мыслью, что можно находиться в общественном месте без нательной фуфайки от Савичевича.
— Может, зайдем в другой магазин? — полная решимости бросить вызов судьбе, предложила Мирыч.
— Тогда мы уж точно не поспеем на Piazza di Spagna, — взглянув на часы, предупредительно заметил я.
— Но как же мы пойдем туда, без майки? — простодушно вопросила Мирыч, охваченная искренним недоумением.
— В конце концов, на нас ведь всё же что-то надето, — ответил я, стараясь ее успокоить.
Мирыч с сомнением оглядела меня с головы до ног, и, действительно удостоверившись в том, что футбольной формы, которую если я и надевал, то всё равно оставался голым, — на мне нет, что она по причине отсутствия защитных сеток на кормовой палубе теплохода осталась дома, была вынуждена со мной согласиться.
— Ну что ж, — сказала она, — пойдем в чем есть.
Мы шли старинными кварталами сквозь темные арки домов, украшенных богатыми фасадами с мраморными карнизами и возвышающимися над ними изысканными фронтонами, любуясь стенами древних особняков, вдоль которых вытянулись стрелою портики с облицованными травертином колоннами; ступали по причудливым каменным виадукам, переброшенным над шумящими внизу водами Тибра; проходили мимо внезапно возникающих и сменяющих друг друга фонтанов, стел, обелисков…
Среди неизвестного множества скульптурных изображений впереди показалась чья-то до боли знакомая женская фигура. Установленная на невысоком постаменте из тесаного камня, за которым простиралось открытое пространство площади, она сливалась на уровне головы и плеч с нижним балконом расположенного на противоположном берегу реки городского палаццо. Приблизившись к кариатиде, я убедился, что она создана из плоти и крови, и сразу понял, откуда ее фигура показалась мне такой знакомой.
— Куда путь держим? — словно ожившая статуя, весело крикнула Николь.
— На Piazza di Spagna, — дружно отвечали мы, — в остерию, что пропитана величием русского духа. Пошли с нами.
— Нет уж, спасибо, мне этим лучше не злоупотреблять, с меня достаточно утренних оладушек, — так же бодро откликнулась Николь. — А впрочем, пошли, вы меня там сфотографируете на фоне лестницы, — внезапно передумала она, тут же соскакивая с ловкостью попрыгуньи-стрекозы с каменного возвышения.