«Умру, – подумал я безмятежно, – и в этом тоже будет смысл и способ избавления». Она снова налила вино и протянула мне. Я понял – и осторожно поднес к ее губам, они были бледными, хотя я видел, что ей не холодно. Она, не отрываясь, выпила маленькими глоточками. По моему телу разлилась горячая волна, в голове, в мыслях, чувствах наступило прояснение, краски приобрели свои первоначальные цвета, звуки – первородную звонкость и чистоту, я увидел себя со стороны – невесомого, восторженного, счастливого, незнакомого, даже чужого. Вместе с тем я совершенно не испытывал к себе враждебности или чувства неловкости, наоборот, переполняли меня дружелюбие и самолюбование… И Леночку я видел в ином свете. Это была другая девушка, неизвестная, но, странное дело, очень близкая, будто сделанная из той же плоти, что и я. Я понял это сразу, осенившая меня мысль была изумительно проста: наши с Еленой души были созданы из одного маленького облака, которое обитало на небесах и терпеливо ждало, пока мы наконец появимся на земле. Когда я осознал это, мне стало легко и просто, я будто раздвоился, мне захотелось смеяться над своей телесной половиной, которая застыла на коленях с закрытыми глазами и лицом, обращенным к девушке. Она тоже приняла эту бессмысленную позу, длинные ресницы были сомкнуты, а губы стали ярко-красными, будто после долгого неистового поцелуя. Что же дальше… Я увидел, как она тоже покинула свою плоть, взлетая, взмахнула ей рукой. Мы вознеслись! «Что-то здесь не то», – украдкой прошмыгнула мысль, но я тут же, весело хохоча, прогнал ее прочь. Лена легко сорвала с себя белую ткань, будто отогнала докучливый рой светлых мух, мы взялись за руки и понеслись над городом, багровым Днестром в свете красной луны, над долгими и скучными полями, и нам сопутствовал ветер свежих садов, розово-белых паутин… Нарядная толстощекая луна расплылась в улыбке, потом снова застыла с открытым ртом и пустыми глазницами: она удивлялась.
Так мы взлетали и падали, бесконечно взмывая и исчезая среди сытой черноты дальних полей…
«Когда взойдет солнце, нас не станет!» – прошептали ярко-багряные уста. Я припал к ним, как к роднику выдуманной истины, желая искусать до сладкой крови. «Молчи, молчи…» Она вырвалась и скорчила рожицу. «Ага, хочешь, чтоб у тебя выросли рожки?!» – закричал я. «Смотри, чтоб у самого не появились!»
Кажется, нецелованная луна расхохоталась… Что со мной?
Лена исчезла. Я стал звать ее, слезы обиды выступили у меня на глазах… «Я здесь, мой милый!» Она обвила мою шею руками и стала целовать…