– Чего тебе? – заглянул он в окошко.
– Загибаюсь, старшина. Водички бы… – прохрипел я.
Старик вздохнул:
– Еще один… Сейчас принесу.
Пока он ходил, я высосал еще крови, вспомнив при этом Ванюшку – вот уж кто любил кровь пить. Свиную… Старик открыл дверь, вошел со стаканом в руке.
– Ну, чего у тебя?
Тут я и выпустил кровь изо рта – и она красиво потекла у меня по подбородку. Старшина наклонился – я этого и ждал: крепко уделал его в висок. Он тихо рухнул на пол.
– Прости, старик, – пробормотал я. – Действительно, за все добрые дела надо расплачиваться.
Вытерев кровь со своего лица, вытащил тело в коридор к входной решетке. Через полчаса он очухается. В углу коридора я нашел швабру и тряпку, теперь оставалось позвать на помощь.
– Эй, есть кто-нибудь? – закричал я. – Старшина умирает!
Пришлось повторить это несколько раз, пока появился заспанный полицейский.
– Что там с ним? – спросил он испуганно.
– Не знаю, наверное, сердце остановилось, – сделав круглые глаза, быстро ответил я.
Он полез в карманы за ключами, но тут замер и спросил подозрительно:
– А ты почему не в камере?
– Я вот приборку делал в коридоре, – и, склонившись над телом, пробормотал: – Кажется, уже не дышит.
Полицейский долго возился с замком, обдавая меня свежим перегаром, наконец открыл, я почтительно отступил в сторону, и только он сделал первое движение, чтобы склониться, – тут же ногой нанес ему удар в челюсть. Клянусь, это было сделано красиво. Даже негодяи, которые, оказывается, уже давно наблюдали за мной в окошко, не смогли сдержать восхищения.
– Ну ты молоток, парень. Красиво, а? Друг, не уходи, открой нас, а? Не бросай, ты же человек! Ну, мужик! Че, обиделся? Пахан!
То ли тюремная солидарность, то ли врожденное чувство порядочности и готовность помочь близкому, и, хоть и дорога была каждая секунда, я вытащил у старика ключи и открыл камеру. Возбужденный рой вывалился наружу.
– Выходи по одному! – приказал я, после чего сразу вытащил пистолет из кобуры второго полицейского – пока не стащили – и нацепил его фуражку. – Ждите пять минут, я подам сигнал.
Потом быстро поднялся на первый этаж. В дежурке, за стеклянной перегородкой, судя по голосам, сидели двое. Пригнувшись, я прошел под стеночкой, проскользнул в открытую дверь. Спиной ко мне стояли двое полицейских и курили. Я неторопливо спустился с крыльца, зашел за угол здания, там, как я помнил, была стоянка машин. На подножке одного из грузовиков сидел парень.
– Ты водитель? – спросил я его.
– Да, а что?
– Заводи! За вином поедем – Петреску приказал.
– А кто вы – я вас не знаю.