«В чем-то он прав, — уныло подумал Гард. — Скверно».
— Что же мне делать?
— Обратитесь в медико-генетический институт, — сказал Чойз. — Они вам не откажут.
— Хорошо. — Гард встал. — Сколько надо провести анализов? И сколько они будут стоить?
— Минимум десять проб. Во что это обойдется? Тысяч в двадцать, я полагаю.
— Во сколько?!
— Двадцать тысяч кларков! Вы что, стали плохо слышать?
Увы, у Гарда был отличный слух… Двадцать тысяч кларков! Таких денег ему, конечно, не дадут. То есть дадут, если разрешит министр. Гард живо представил физиономию Воннела, слушающего доклад, и ему стало не по себе. Подобно многим чиновникам, Воннел презирал науку и не верил во всякие там гены. А уж гены в сочетании с рэкетирами (которых, как сообщила официальная пресса, в стране больше нет, и слухи о них распускаются оппозиционерами) да еще в сочетании с мистическими детскими волосами — это же анекдот! Гард и так не включал отчет о своей деятельности в ежедневную сводку на имя министра, не без основания полагая, что Воннел прихлопнет ее одним росчерком пера. А тут идти с докладом! Просить двадцать тысяч кларков!
— Чойз, — печально сказал Гард, — мне не дадут таких денег.
— Да? Вполне возможно.
— А без анализов я не могу поймать преступников.
— И это возможно, — сказал Чойз. — Кстати, как вы думаете, их много?
— Шайка.
— Десять человек? Двадцать? Сто? Поймаете одних — появятся другие: свято место пусто не бывает. Вы резальщик мозолей. Гард. Время от времени эта операция необходима, но мозоли-то остаются!
— Да пропадите вы пропадом! — закричал Гард, свирепея. — Если вас на моих глазах будет приканчивать бандит, я пальцем не пошевелю, потому что есть еще другие бандиты! Все, Чойз, договорились!
Старик определенно смутился.
— Зачем же так, право, — сказал он, — у нас теоретический спор…
— А детей похищают практически! И убивают тоже практически! Черт с вами! Я не намерен больше унижаться! Вы гуманист? Какой вы, к черту, гуманист, даже если вы и придумали свой адсорбент! Вы черствый и бездушный тип, которого я однажды по глупости выручил из беды, о чем буду жалеть всю свою жизнь! Прощайте!
И, хлопнув дверью, Гард бросился вниз по лестнице. Уже садясь в машину, он увидел, как раздвинулись бамбуковые шторы и на балконе появился старик, держа в руках белое полотенце.
— Сдаюсь! — прокричал сверху Чойз. — Тащите свои волосы! Пять образцов похищенных детей и пять образцов непохищенных!
— Вы бы еще громче орали! — зловеще прошипел Гард, но сдержать довольной улыбки все же не смог…
Ловушка сработала в тот же вечер. Часов около десяти в полицейском участке раздался сигнал, и дежурный, дожевывая бутерброд, небрежно ткнул пальцем в кнопку приема изображения. Удостоверившись, что аппаратура действует как надо, он включил кинокамеру, а затем вызвал Гарда.