Ромка приладил брезентовый шланг к водопроводному крану и отвернул ручку до отказа. Набухая бегущей водой, шланг, словно живой, зашевелился, заворочался и побежал распрямляясь.
Тут Ромка услышал:
- Здравствуй, день!
Это стояла на крыльце Оксана и кричала прямо в небо, кричала весело:
- Все-все! Здравствуйте! Доброе утро!
Забыв про свои неотложные домашние дела, Ромка смотрел на девочку. Сегодня она была совсем не такая, какой он ее уже видел и знал. Не гордая и кокетливая, не тихая и скромная, в домашнем халатике, а какая-то новая, совсем ему не знакомая.
Тоненькая, стройная, в спортивном костюме, она была совсем-совсем далекая, словно из другого, но очень почему-то знакомого ему мира, мира еще не осознанных мальчишеских мечтаний. Как все мальчишки его возраста, он вслух, конечно, презрительно отзывался о дружбе с девчонками, но тайно, конечно, мечтал подружиться с какой-нибудь необыкновенной девочкой, совсем не похожей на тех, с кем учился в одном классе, жил на одной улице.
И вот дрогнуло мужественное суровое сердце командира "Особого морского".
Пожелав всем доброго утра, Оксана сбежала с крыльца, и в руках ее он увидел черные скакалки.
"Смешная, - подумал Ромка, - совсем девчонка, с утра - и скакалка!" Но тут же понял, что это самая настоящая зарядка.
Правда, прыгала девочка тоже по-своему и тоже радостно и азартно.
Вчера днем на улице он презрительно подумал о ней: "Вот еще одна пижонка". А пижонов, и тем более пижонок, он не то что презирал, а просто ненавидел. Ненавидел - и все тут.
Вчера вечером она была очень уж обыкновенной. Ну совсем обыкновенная, как соседская Верка, как все остальные, мимо которых проходил он и вчера, и позавчера, и каждый день.
Но сегодня, сейчас она была именно такой, какой он хотел увидеть, какой мечтал увидеть ее, начитавшись Майн Рида, Стивенсона и, конечно, "Трех мушкетеров".
Сегодня Оксана была красивой, необыкновенной, ловкой и очень-очень далекой, как и полагается настоящей мечте.
- Подглядываете?
Оксана стояла на дорожке, как раз возле крана, и крепко сжимала скакалки.
Ромка покраснел и смутился.
А смутившись, обиделся. Обиделся и очень разозлился. Конечно, на себя. Вот дурак, а работа стоит.
Так ничего и не ответил Ромке. Отвернулся и потянул к себе шланг. Его уже давно нужно было перетащить к винограду.
Он молча работал в саду и слышал, как на веранде завтракали. Оказывается, Оксана встала так рано, потому что у нее съемка. Значит, съемочный день начинается с самого утра.
Ромка ожесточенно рыл канавки для воды и думал: ему ведь тоже предлагали сниматься и именно сегодня спросят, согласен ли.