Крестьянин на Руси был прикреплён к земле — так же, как дворянин был прикреплён к службе: это было ограничение военного подчинения, а не частной собственности. Всё-таки государство синхронизировало интересы разных социальных групп ради общей цели, хотя после Петра и давала послабления дворянской элите. В 1762 году Пётр III даровал «вольности и свободы российскому дворянству», и дворяне, уже до этого освобождённые от обязательной гражданской службы Елизаветой Петровной, освободились также от обязательной военной службы, сохранив привилегированные права не неё.
Элита превратилась в «сословие паразитов»: владельцы тысяч душ больше не были обязаны приносить пользу стране. Они могли служить или не служить, — по своей охоте; они имели возможность жить в своих поместьях, свободно выезжать за границу и даже поступать на службу к иностранным государям, а крестьяне обязаны были их содержать. Правда, дворяне из числа бедных, воистину представители народа, были вынуждены служить независимо от своего хотения.
Народ, в том числе и дворянский класс, разорвали надвое.
В результате этих процессов именно во времена Екатерины II крепостнические жестокости достигли своего пика. Но дворянским оппозиционерам её времён, — а они, как правило, входили в число самых богатых, — этого было мало. Теперь они претендовали на реальное участие в управлении страной, вынашивали проекты императорского совета и договора с самодержавной властью!
А. С. Пушкин писал:
«Аристокрация… неоднократно замышляла ограничить самодержавие; к счастию, хитрость государей торжествовала над честолюбием вельмож, и образ правления остался неприкосновенным. Это спасло нас от чудовищного феодализма, и существование народа не отделилось вечною чертою от существования дворян…»
Иногда говорят, что монархия, как бревно, лежала на пути прогресса. Но давайте вспомним. Французские и английские джентльмены, выросшие в условиях монархии, одухотворённые идеями свободы, равенства и братства, оказавшись совершенно свободными (никому не подконтрольными) на землях современного юга США, немедленно устроили там откровенное рабство. Так и наша монархия: она если и лежала, как бревно, то на пути не прогресса, а рабства.
Но она также не допустила скатывания к анархии. Можно предположить, что полная отмена крепостничества и введение «народной демократии» на всей территории страны мгновенно лишило бы государство любых средств и возможностей управления. Россия попала бы в ситуацию 1917 года на сто с четвертью лет раньше, с той только разницей, что тогда не было ещё пролетариата, а практически всю массу составляло косное крестьянство. Развал армии и всех властных институтов на местах, гражданская война ради дележа земли, иностранная оккупация стали бы жуткой реальностью конца XVIII века.