Она вышла во двор. Было холодно. Воздух дышал морозом. Неслышно подкрались первые осенние ночи с звенящим под ногами тонким льдом на озерках и хрустящими былинками травы.
– Привет, – сказала она и снова убедилась, что Никлас превратился в очень привлекательного молодого человека, возбуждающего интерес своими косящими глазами, отдающими желтизной.
– Что случилось? Почему вы оказались здесь так рано?
– В Гростенсхольме сегодня ночью побывали воры, – ответил он.
– Меня это не удивляет. Продукты?
– За ними приходили, – сказала Ирмелин, – но взять ничего не успели.
– Идиоты! – воскликнула Виллему. – Ведь знают, что твой отец справедливо распределяет все это между хуторами и мелкими хозяевами. И кто же это был?
– Говорят, что люди с хутора Свартскуген.
– Могу себе представить! Неужели у этих людей такое искаженное понятие гордости? Отказываются от нашей помощи. А воровать могут! А вы-то почему здесь?
– Отец уехал к больному, – пояснила Ирмелин. – А мама вчера долго не спала, и я не хотела беспокоить ее. Подумала, что мы сами можем что-либо предпринять.
– Что же?
– Понимаешь, наши люди стреляли по ворам и попали в них. Кровавые следы ведут в лес.
– Ой! Подождите, я захвачу кое-что. Ирмелин, ты взяла что-нибудь для перевязки ран?
– Да, из запасов отца. Думаю, что ранены оба вора. Поспеши!
Виллему возвратилась быстро с корзиной в руках. И они тут же побежали в сторону Гростенсхольма. Из всех троих Виллему была самой ослабевшей, но она, чтобы не отстать, бежала, сжав зубы. Ирмелин была мягкой хорошенькой девушкой с крепкой фигурой, как и ее бабушка Ирья, по характеру скромной и располагающей к себе. Подобно Никласу она была очень сильной.
Когда они несколько уменьшили скорость, из-за Виллему, она, задохнувшись, спросила:
– От Доминика что-нибудь слышно?
– Да, – ответил Никлас. – Он пишет, что этой осенью приедет.
– Хорошо. Приятно будет встретиться с ним. Последний раз он был здесь три года тому назад.
Но на самом деле она была не уверена в том, что эта встреча будет столь интересной. Доминик обладал каким-то непонятным свойством, вынуждавшим ее чувствовать себя с ним неловко и ощетиниваться.
Никлас продолжал:
– На этот раз он приедет один. Как тебе известно, на дядю Микаела и тетю Анетту тяжело подействовала смерть Марки Кристины в прошлом году. А Габриэла Оксенштерна сейчас дома тоже нет. Они очень удручены и ехать никуда не хотят.
Виллему кивнула головой. Она знала, что лучший друг дяди Микаела, любимая Марка Кристина, умерла тяжелой смертью. Она родила восьмерых детей, троих из которых потеряла. Самому младшему было всего два года, когда она заболела. Три года лежала она, не вставая с постели в Стокгольмском дворце до того, как смерть избавила ее от мук. Доминик дал ей клятвенное обещание никогда не бросать в беде младшего брата Габриэла, того из ее сыновей, у постели которого он часто сидел и с которым вместе вырос. Он был сыном гофмаршала Габриэла и внуком гофадмирала Габриэла Оксенштерна. Марка Кристина всегда испытывала некоторую боязнь за этого мальчика. У него не было задатков стать таким же великим, как его отец и дедушка. Но это не главное. Главное состояло в том, что был он весьма слабым ребенком.