Так далеко, так близко... (Брэдфорд) - страница 4

Мои мысли были полностью заняты Себастьяном: я почти и не думала ни о чем, кроме него, с тех пор как Джек позвонил мне и сообщил ужасное известие о его смерти.

Я сидела, устремив невидящий взгляд на опустевшую комнату, мириады мыслей толклись у меня в голове, и каждая старалась вытеснить другую. Я отложила ручку и откинулась на спинку стула.

Себастьян был неотъемлемой частью моей жизни с тех пор, как я себя помню, и он оказал на меня такое влияние, как никто другой. Несмотря на наши с ним шумные ссоры, полное несогласие во мнениях, бурные, страстные сцены, после которых каждый чувствовал себя потрясенным и подавленным, нам всегда удавалось все уладить, быть вместе, сохранять верность. И хотя я знала его всю жизнь, понимать друг друга мы стали только после развода; и только тогда в наших отношениях появилось нечто спокойное, безмятежное.

Наша семейная жизнь была весьма бурной и не слишком долгой; по прошествии времени я поняла, почему она была такой эфемерной и краткой. Попросту говоря, сорокадвухлетний светский человек не знал, как нужно обращаться с двадцатидвухлетним ребенком – своей молодой женой. То есть со мной.

Перед моим внутренним взором вспыхнул образ Себастьяна, каким он был в день нашей свадьбы, и опять у меня перехватило дыхание от внезапно нахлынувших чувств. Перед веками набухли слезы; я сморгнула, чтобы прогнать их. За последние несколько часов я то и дело принималась лить слезы: об умершем в пятьдесят шесть лет Себастьяне, который должен был жить еще долгие годы… о себе… о Джеке и Люциане… обо всем на свете.

Хотя Себастьян был человеком трудным, мрачным, с навязчивыми идеями, он, тем не менее, был человеком великим. Хорошим человеком. Неважно, каков он был в личной жизни; плечи его были достаточно широки, чтобы взять на себя немалую часть мирового бремени, и сердце его было полно сочувствия к тем, кто страдает и бедствует.

Некий французский журналист как-то написал о нем, что он подобен свету маяка в наше темное, тревожное и бурное время. Конечно. Я совершенно с этим согласна. Теперь, когда его нет, мир стал беднее. Себастьян! Ты слишком рано умер, подумала я, опустив голову, закрыв глаза и вспоминая утренний разговор с Джеком по телефону. Я сверяла реалии в своем очерке, когда Белинда сообщала, что звонит Джек Лок.

* * *

– Джек! Привет! – воскликнула я. – Как поживаешь? И, самое главное, где ты?

– Я здесь. В Коннектикуте. Я на ферме, Вив.

– Отлично! Когда ты вернулся из Франции?

– Два дня назад, но, Вив, я…

– Приезжай ко мне ужинать! Я только что кончила длиннющий очерк для лондонского «Санди Мэгэзин», и мне полезно будет заняться стряпней, расслабиться, а то…