– На прогулку? – восхищенно уставился на нее молодой садовник, пропалывавший цветочные клумбы под окнами ее квартиры, занимавшей два этажа старинного викторианского особняка в Хайгейте.
– Не совсем, – улыбнулась Эбби. На мгновение ее охватили сомнения относительно своего костюма. Правильно ли она оделась? Садясь в машину и стараясь не запачкать белую юбку и серый клетчатый пиджак, она осторожно устроилась на сиденье и пристегнула ремень безопасности. Когда она наклонилась, борта пиджака разошлись и обнажили ложбинку между грудей. Вот досада! Ведь хотела же пришить покрепче внутреннюю пуговицу. Придется все время помнить об этой злосчастной пуговице и за завтраком у Росситера Ханта стараться держаться прямо и не наклоняться вперед.
В такой ранней встрече есть свои преимущества, думала Эбби, сворачивая на Эдгвер-роуд, найти место для парковки будет совсем нетрудно. Оставив машину прямо перед облицованным мрамором домом, она нажала кнопку видеодомофона.
В костюме от Сен-Лорана, стоившем Эбби месячной зарплаты – от финансовой помощи отца она отказалась и жила на собственные заработки, – Эбби казалась воплощением спокойствия и уверенности в себе. Однако ее храбрость таяла с каждой секундой: на звонок никто не ответил. Неужели Хант забыл о назначенной встрече или – что еще хуже – намеренно игнорирует ее приход? Она снова потянулась к звонку, но, прежде чем палец коснулся кнопки, домофон ожил и вежливый мужской голос попросил ее подняться на верхний этаж.
Выйдя через минуту из лифта, она оказалась перед двойными черными дверями, которые тут же открыл слуга-филиппинец в белом пиджаке.
– Прошу пройти за мной, – произнес он почти без акцента.
Эбби последовала за ним по устланному мягким ковром коридору в столовую, выдержанную в белых и зеленых тонах. Украшенные фигурными решетками с вьющимися растениями стены и лакированная мебель ручной работы создавали ощущение, что находишься в саду. Тонко продуманная цветовая гамма наводила на мысль о том, что здесь поработал профессиональный художник-декоратор, однако наличие множества деталей, свидетельствовавших о вкусах хозяина квартиры, говорило об обратном. За раздвигающимися стеклянными дверями в конце комнаты находилась просторная, выложенная плиткой терраса, наполненная сверкающим буйством цветов. С нее открывался прекрасный вид на юго-западный район Лондона и утопающий в зелени Гайд-парк.
Массивный овальный стол со стеклянной поверхностью, достаточно большой, чтобы за ним могли разместиться двенадцать человек, был накрыт к завтраку: на нем стояла минтоновская фарфоровая посуда с характерным цветочным рисунком, кофейник и круглая ваза со свежими фруктами.