– Не мои, а Чарлза, мисс. Понимаете, о чем я? Ему нужно подыскать жену. Обзавестись наследником! А не то титул достанется кузену Обри. Этот идиот, должно быть, завопит от ужаса, обнаружив в своей постели женщину. – Тетя Беа наклонилась к Эмме: – Хотите знать, что я думаю?
– Тетя! Уверен, Эмме вовсе не интересно, что вы думаете по этому поводу.
– Но я же говорю чистую правду! – Тетя Беа насадила на вилку кусок рыбы и ткнула ею в сторону Эммы. – Вы могли бы избавить нас от хлопот, мисс, согласись стать женой Чарлза прямо сейчас. Он ведь отличная добыча, как вам известно.
– Тетя!
– Леди Беатрис!
Леди Беатрис попробовала рыбу.
– Гадость! – Она швырнула вилку на тарелку и снова склонилась к Эмме: – Протри очки, девочка, и посмотри внимательно на этого человека. Это вам не кузен Обри! Уверена, он умеет делать наследников так, что дух захватывает. Я права, Чарлз?
Чарлз подумал, что умеет краснеть не хуже, чем мисс Петерсон.
– С вашего позволения, – пролепетала мисс Петерсон, вскакивая из-за стола. – Мне что-то нехорошо. Я должна…
– Что, бросило в жар? – Леди Беатрис закричала ей в спину: – Правильно, девочка, есть от чего. Ты только взгляни на его плечи! Ноги. Ляжки. А еще…
– Тетя Беа!
Она замолчала и уставилась на племянника:
– Не нужно кричать, Чарлз. Мне казалось, ты привык к подобным разговорам. А ты краснеешь, словно мисс Петерсон.
Чарлз развязал галстук. Ему наконец удалось уложить тетку в постель – то есть передать на руки терпеливой горничной. Потом он разыскал собственную спальню.
– Спасибо, Хендерсон. Сегодня ты мне больше не понадобишься.
– Слушаюсь, милорд.
Он смотрел, как за лакеем закрывается дверь. Он хотел побыть один. Ему это было просто необходимо. Примириться со всем этим, освоиться…
Он оглядел спальню: потемневшие от времени картины, тяжелая мебель, огромная кровать. Он схватился за столбик кровати и сжал его так сильно, что резной край поранил пальцы. Ему здесь не место. Это спальня отца. Спальня Пола. Она никогда не предназначалась для него.
Бедняга Пол, в четырнадцать лет ему пришлось переехать в эту комнату. Отец скончался в припадке ярости на постоялом дворе, раскричавшись на слугу, который, по его мнению, был слишком нерасторопен. Хозяин постоялого двора рассыпался в извинениях, но Чарлз не осуждал его, он знал своего отца. Не зря в свое время он овладел тонким искусством избегать отцовского гнева и острого языка. Отчасти поэтому он и предпочитал бродить по окрестностям Найтсдейла, нежели находиться дома.
Чарлз был всего-навсего вторым сыном, и отцу вряд ли стоило обращать на него внимание. Основную тяжесть отцовской опеки приходилось выносить Полу.