– Сохрани ее для меня, Даниэль.
Он обнял мать, прижался к ней лицом. Его глаза ярко блестели от непролитых слез.
– Я верну ее тебе, когда ты к нам приедешь, Mutti.
Йозеф откашлялся.
– Я собираюсь отнести вещи в автомобиль, Тони. Ты мне не поможешь? – Он строго посмотрел на Даниэля. – А ты оставайся в доме и послушай, не проснется ли сестра.
Ночь стояла ясная, небо было усеяно звездами. Как только чемоданы оказались в багажнике, Антония двинулась к дому, но Йозеф ее остановил.
Она была бледна, темные глаза блестели в лунном свете.
– О, Йозеф, – прошептала она, чуть не плача, – я не хотела, чтобы все так получилось.
– Знаю, – ответил он с горечью. – Думаешь, я не понимаю, Тони? – Он бережно привлек ее к себе и поцеловал, откинув со лба густые тяжелые волосы. – Никто из нас этого не хотел.
Антония безудержно разрыдалась, слезы потекли у нее по щекам.
– О боже! – воскликнула она в отчаянии. – Я не хотела плакать! Я хотела быть сильной…
– Ты сильная. Ты самая сильная женщина на свете.
– Я знаю, ты предпочел бы остаться, невзирая на последствия, – прошептала Антония сквозь слезы, – но Даниэль не может ехать один, ему нужен его отец и…
– И еще ему нужен шанс выжить, – тихо закончил за нее Йозеф. – Что они сделают, когда узнают, что нас нет?
Антония отступила на шаг, ее слезы высохли.
– Они будут рады узнать, что в Нюрнберге стало двумя евреями меньше, – сказала она, силясь улыбнуться.
Йозеф взглянул на дом и увидел на пороге Даниэля – хрупкую детскую фигурку, освещенную падающим из дверей светом.
Антония в последний раз крепко поцеловала мужа в губы на прощание.
– Теперь вам пора ехать, – прошептала она. – Вы должны непременно успеть на первый поезд из Аугсбурга. Но машину не гони, веди спокойно и осторожно, чтобы не привлечь к себе внимания.
Йозеф подошел к двери дома, поцеловал свой правый указательный палец и прижал его к мезузе [5], прибитой к дверному косяку.
– Возможно, никто из нас больше не вернется в этот дом, – сдавленным от волнения голосом проговорил Йозеф, крепко обнимая жену. – Береги нашу девочку, – прошептал он, и по его щекам покатились слезы, пропадая в ее темных волосах. Он поцеловал ее еще раз. – Приезжай скорее, любовь моя.
Опустившись на колени, Антония в последний раз прижала к себе Даниэля.
– Позаботься о папе, – сказала она, а потом, приблизив губы к самому его уху, чтобы Йозеф не услыхал, зашептала: – И если мы с Гизелой еще не успеем приехать, а дядя Зиги скажет, что пора переправляться на лодке в Швейцарию, ты должен сделать, как он скажет.
Он отшатнулся от нее.