К чему бы Нора ни прикасалась, к камню ли, дереву или металлу, тот сразу же оживал и приобретал только ему присущие очертания. Но если она прикасалась к чему-то живому, обладающему только ему присущим своеобразием, то неминуемо разрушала его. Я-то знаю. Потому что помню, что она сделала со мной.
– Пей кофе, пока он горячий.
Я поднял глаза. Элизабет, не отрываясь, смотрела на меня. Я отпил глоток и его тепло растопило тот холод, который гнездился внутри меня.
– Спасибо.
Она села напротив меня.
– Ты где-то далеко.
Я заставил себя переключиться на нее.
– Я думаю.
– О Даниэль?
Я молча кивнул, чувствуя, как внутри растет ощущение вины. Это было еще одно, что Нора умела делать. Она полностью завладевала твоими мыслями, не оставляя место ни для чего другого.
– Что ты собираешься делать? – спросила Элизабет.
– Не знаю. Я не знаю, что делать.
– Бедная девочка. – Голос у нее мягкий и теплый.
Я ничего не ответил.
– По крайней мере, с ней ее мать.
Я горько рассмеялся. Нора никогда ни с кем не была. Только сама с собой.
– У Норы истерика. Врач сделал ей укол и уложил в постель. Элизабет пристально посмотрела на меня.
– Ты в самом деле думаешь, что Даниэль это сделала?
– Ее адвокат отправился вместе с ней в суд для несовершеннолетних. Элизабет смотрела на меня на несколько секунд больше, чем полагалось, а затем, встав, пошла на кухню. Она налила еще одну чашку и взяла ложку из сушилки рядом с раковиной. Руки ее подрагивали. Ложечка звякнула, упав на линолеум пола. Она стала было поднимать ее и остановилась.
– Черт возьми! – выругалась она. – Какая я неловкая. Я поднял ложечку, но она взяла другую.
– До чего странно себя чувствуешь во время беременности. Я улыбнулся ей.
– Ты не единственная, которая ругает это состояние. Я должен что-то предпринять.
– Я чувствую себя такой глупой и такой беспомощной. Как колода. Особенно сейчас.
– Не говори глупостей.
– Я не говорю глупостей. Ты не хотел этого ребенка. Это я хотела его.
– Вот теперь ты в самом деле говоришь глупости.
– У тебя есть дочь, – сказала она. – И тебе этого вполне хватало. И я тоже хотела принести тебе ребенка. Думаю, от того, что я ее ревновала. Я хотела доказать тебе, что хоть в одном смысле я не хуже Норы.
Обойдя вокруг стола, я сел рядом с ней. Сжал ладонями ее лицо и, глядя прямо ей в глаза, тихо сказал:
– Ты ничего не должна доказывать. Я люблю тебя.
– Я видела выражение твоего лица, когда ты говорил о Даниэль. Ты потерял ее. Я думала, что если у нас будет ребенок, ты не так будешь ощущать свою потерю.
Внезапно глаза ее наполнились слезами. Она схватила меня за руку и положила ее на свой тугой твердый живот.