Тело сразу обдало холодным сырым воздухом. На ней оставалось только тонкое шелковое платье. Но не столько холод и неудобство причиняли ей боль, сколько сознание утраты. Она лишилась дорогого ей подарка Моргана. Еще сегодня днем он положил ей накидку на плечи, обнимая перед расставанием…
У нее защипало в глазах, но она сразу заморгала, стараясь не дать волю слезам.
– А теперь туфли, – сказал тюремщик. – Ведь не будешь же ты их пачкать в этой грязи.
Она молча подняла сначала одну ногу, потом другую. От сырого пола ее отделяли только тонкие шелковые чулки.
– Чулки тоже.
Заметив смятение у нее в глазах, он осклабился.
– Или тебе хочется, чтобы я сам стянул их с тебя?
Дизайр поспешила снять атласные подвязки и начала закатывать вниз чулки.
– Так лучше. Пока все.
Тюремщик, довольный своей добычей, аккуратно складывал ее в деревянный сундук, – одну вещь за другой.
– Неплохой улов, – сказал он, добавив к этой кучке носовой платок Филиппа Синклера. – Из натурального льна. – Он хитро подмигнул глазами, как это делают ловкие лавочники.
Потом запер сундук и громко позвал кого-то. Из глубины темного прохода вынырнул низкорослый кряжистый человек.
– Отведешь ее на женскую половину, на третий этаж. Пусть ей там выделят матрац. Напополам с какой-нибудь красоткой.
– А кандалы? Кузнец ушел на ужин.
– Они ей не нужны. Она внесла плату. Приземистый человек промычал, что должно быть выражало понимание ситуации, грубо схватил Дизайр за руку и потащил по тускло освещенному коридору, не обращая внимания на ее попытки освободить свою занемевшую руку. Пока он вел ее, к своему удивлению, она увидела, что вокруг снуют заключенные. Их голоса эхом отражались от стен. Кто-то смеялся, кто-то бранился. С одной стороны слышались всхлипывания. В одном из углов распевали непристойные куплеты.
Она же представляла себе, что в тюрьме заключенные непременно должны находиться в камерах, взаперти, с цепями на руках и ногах. Так и подмывало задать этот вопрос сопровождавшему ее нескладному охраннику. Однако вспомнив, каким ударом недавно наградил ее надзиратель в ответ на невинную реплику, она решила молчать. С каждым шагом ее босые ноги все острее ощущали холод. Она с неприязнью вспомнила о надзирателе. Алчный тюремщик. Мог бы оставить ей туфли. В промозглом подземелье она тряслась всем телом.
Снаружи, за толстыми стенами текла другая жизнь. Отсюда, из тюрьмы казалось, что еще не кончилась зима. На воле между тем стояла теплая весенняя погода. Трудно было поверить, что еще вчера она прогуливалась в сопровождении Джеффри в саду, среди ухоженных цветников, упиваясь ласковыми лучами солнца.