До своего прибытия в дом Уоррингтонов Дизайр не вполне представляла себе социальное положение Джеффри. Единственное, что вселяло в нее уверенность, это возможность скрыться от преследования под крышей их дома. Благодаря имени и титулу молодого человека она рассчитывала избежать подозрений и выиграть время, чтобы потом снова продолжить свой путь.
Однако после красочных описаний многочисленных торжеств на предстоящие несколько недель Дизайр поняла, что Уоррингтоны вхожи во дворец короля. И пока она гостит у них, ей представится возможность оказаться в числе избранных лиц, окружающих его величество.
– Я думаю, во время праздника на королевской барке будет леди Кастлмейн, – продолжала тарахтеть мать Джеффри. – Удивительное существо. Вы не согласны со мной? Какие у нее каштановые волосы и изумительный профиль. А ее драгоценности! Король необыкновенно щедр к ней. Вы не находите? Правда, начинают поговаривать, что его величество иногда выходит из себя, когда она дает волю своему характеру.
Леди Мирабель выжидающе смотрела на Дизайр, как бы желая получить от нее подтверждение этим сплетням.
– Неужели это так? – все, что могла произнести Дизайр.
– Ну что вы, моя дорогая. Я слышала, она перещеголяет базарную торговку, когда разойдется. И как только его величество, будучи в окружении стольких прелестных леди, может мириться с ее дурным нравом. А как вам нравятся разговоры о том, что ее младшего ребенка усыновил герцог Бэкингэм?
Хотя Дизайр, как и многие в Лондоне, слышала о продолжительной связи короля с леди Кастлмейн, она не знала интимных подробностей их романа. Поэтому сейчас пребывала в замешательстве, не зная, что отвечать своей гостеприимной покровительнице. К счастью для нее, матери Джеффри вовсе не нужны были ее ответы.
– Но я нахожу особенно пикантным то, что, если вы помните, к моменту возвращения его величества на престол леди Кастлмейн была просто Барбара Палмер, жена Роджера Палмера, всего-навсего обыкновенного адвоката. Представляете, какое ей выпало счастье, что на нее обратил внимание его величество, вернувшись после стольких лет жизни в изгнании. – При этих словах леди Мирабель залилась звонким смехом. – Конечно, он предан ей не более чем самой королеве. Просто король неравнодушен к хорошеньким женщинам. Это французское наследие. И итальянское тоже. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его величество может оказаться на одну ночь в плену у какой-нибудь смазливой маленькой цветочницы из театра. А что касается разных актрисок, – они совершенно лишены стыда, хотя некоторые из них очень привлекательны.