Джеб откинулся на спинку стула. Ханна сердито посмотрела на него, затем, тяжело вздохнув, перевела свой взгляд на его преподобие.
– Вы оказываете мне честь, ваше преподобие. Джеб видел, как трудно было Ханне выговорить то, что она собиралась сказать, он сжалился над ней и вежливо продолжил за нее.
– Но ты вынуждена отказать ему.
Ханна кусала губы, затем решила все же быть честной:
– Мое первое замужество не было счастливым, сэр. Я не выйду замуж до тех пор, пока не буду уверена, что между мной и моим мужем существует нечто большее, чем долг и честь. Простите меня.
Его преподобие поднялся:
– Не извиняйтесь, миссис Барнс. Это ни к чему, – произнес он печально. – Однако мне жаль, что вы предпочли моему предложению тяготы и лишения такого нелегкого путешествия с мистером Уэллзом.
Он посмотрел на Джеба, и в его взгляде сквозило любопытство и огорчение. В решении Ханны его поражал выбор не столько тяжелого пути, сколько спутника. Однако эти мысли не были достойны священника, они свойственны лишь таким, как Иоланда Грэхем.
Когда его преподобие Солтерс ушел, Джеб и Ханна остались одни. Джеб изучающе вглядывался в лицо молодой женщины, пытаясь найти следы того, что она пожалела о содеянном.
– Я видел много счастливых браков, которые основывались на гораздо меньших возможностях, чем те, что может предложить священник.
– Но мне это не нужно, – сказала Ханна, пытаясь скрыть то, что слова Джеба расстроили ее. Что же получается, Джеб хотел, чтобы она приняла предложение его преподобия? Такая вероятность пугала ее. Ханна подумала, что была бы рада скорее уехать из Шермана, из Техаса, оставив все это в прошлом.
– Я не думаю, что мы идем по их следу.
Айка раздражало хныканье Уилкинса. Он чувствовал, что всякий раз, когда он слышит этот ноющий голос, его спина начинает покрываться гусиной кожей. Еще раз, и он всадит в него пулю.
– Я тебе уже говорил, не лезь. Все равно ничего не поймешь.
– Но какой им смысл был поворачивать сюда? Там, впереди, только этот занюханный городишко, – продолжал, осмелев, Уилкинс. Да, надо быть настоящим мужчиной, чтобы спорить с таким, как Айк Нельсон. Уилкинс гордился собой.
Айк почесал шею, ощущая неприятный запах пота, и подумал, что не мешало бы помыться и побриться. И даже, если Уилкинс прав, что они сбились со следа Уэллза и этой девчонки, он был не против хотя бы привести себя в порядок и понежиться в настоящей постели с проституткой. Он вспомнил, что в Шермане он когда-то был, и ему хорошо запомнились влажные губы одной девицы, благоухающие простыни. Мысли об этом несколько смягчили его гнев, который вызывал в нем этот идиот – его спутник.