- Ма-а-ама!
Что ей еще оставалось? Она не могла побежать в дачный поселок, потому что именно в том направлении удалилась приземистая коротконогая фигура страшного человека. Эллочка стояла посреди дороги и плакала, не решаясь закричать еще раз.
Она ждала не помощи свыше, не чуда. Она ждала маму, единственного человека, на которого могла положиться.
***
Громов проснулся от того, что Людмила настойчиво тормошила его за плечо и спрашивала:
- Ты ничего не слышал? Ничего?
- Самосвалы на соседнем участке гудели, что-то разгружали, - вспомнил он. - Потом я задремал. А в чем дело?
- Эллочка. Она меня зовет и плачет.
Насторожившийся Громов поднял голову, но ничего не услышал. Перехватив его недоумевающий взгляд, Людмила нервно переплела пальцы и, пройдясь по комнате, пояснила:
- Я сердцем чувствую, что с ней беда. Тебе этого не понять. - Ее тон сделался обвиняющим.
- Наверное. - Он пожал плечами, и это получилось у него виновато.
- Конечно, не понять! - убежденно повторила Людмила. - А я схожу с ума от беспокойства. Что-то случилось. Что-то очень плохое!
Громов посмотрел на мирное предзакатное небо в раме окна и не поверил:
- Вряд ли. Что тут могло случиться плохого?
- Не знаю! - Людмила натянула на себя желтый сарафан и заметалась по комнате, как бабочка-лимонница, ищущая выход из западни. - Вставай!
Скорее! Мы пойдем туда вместе!.. Нет, лучше поедем, так будет быстрее и надежнее.
- Куда? - хмуро спросил Громов, который искал одиночества как раз потому, что не хотел быть должным: никому и ничего. - Куда мы поедем?
- Слушай, ты долго будешь копаться? - Людмила перешла на визг так непринужденно, словно они были знакомы по меньшей мере год.
Громов молча натянул джинсы, рубаху и направился к выходу, проклиная себя за то, что пригласил войти в свой дом чужую женщину вместе с ее непонятными проблемами. Но, как ни поторапливала его Людмила, на пороге произошла непредвиденная заминка.
Остановившись на крыльце, Громов долго смотрел на безобразную серо-гранитную кучу, раскинувшуюся вдоль стены его дома. Этот неизвестно откуда свалившийся гравий погреб под собой малинник, куст сирени и надежды на мирное сосуществование с соседями. Куча выглядела совершенно неуместно и очень вызывающе. В том, что ее высыпали намеренно, не было ни малейших сомнений. Слишком уж откровенно ухмылялись боксер и баскетболист, маячившие поблизости. Рабочие, ковырявшиеся для виду на участке, тоже наблюдали за происходящим, пряча любопытные глаза за пыльными челками.
- Смешно, - произнес Громов ничего не выражающим тоном.