Потеря любимого существа. Все впервые, все взаправду, не понарошку.
Долго смотреть, как безутешно рыдает маленькая девочка, обхватившая ручонками мать, Громов не смог - увел взгляд в сторону, задержав его на багровых предзакатных облаках, которые застыли на горизонте в величественном безмолвии подобно грандиозному театральному занавесу. Что за режиссер придумал всю эту безумную постановку? Неужели ему до сих пор не надоело любоваться человеческими слезами и кровью? Веками. Тысячелетиями.
Прямо на глазах вечернее небо неуловимо меняло свой цвет. Устав притворяться безмятежно-голубым, оно спешило превратиться в бездонную черную пустоту, готовую поглотить всех скопом и поодиночке.
На фиолетовом пологе проклюнулась первая звездочка, когда Эллочка наконец выплакала все свои недавние страхи и обрела способность говорить внятно. С окаменевшим лицом Громов слушал ее голосок, все реже прерывавшийся всхлипываниями:
- Он, этот ч-человек, сказал, чтобы мы убирались отсюда... Потому что в с-следуюший раз будет еще хуже... Он найдет меня опять, если ты и дядя Русик не послушаетесь... И тогда... И тогда...
- Ты слышишь? - этим нервным возгласом Людмила призывала Громова в свидетели.
Он молча кивнул и мысленно сказал себе; ну вот, кажется, ты влип в совершенно не касающуюся тебя историю, братец. И поделом. Какого черта ты предложил посторонней женщине войти? Сначала все они входят в твой дом, а потом - в твою жизнь. Если бы ты вежливо отправил заскучавшую дамочку обратно, ничего не случилось бы. У каждого своя жизнь.
У тебя были твое пиво, твои книги, твое одиночество. А теперь - конец всему. Ты здесь, ты все знаешь и позабыть теперь ничего не сумеешь.
Выслушав свой внутренний голос, Громов нахмурился. Да, он был здесь, а всего в нескольких шагах от него находились попавшие в беду женщины, и одна из них, старшая, уговаривала маленькую успокоиться, заодно утешая себя:
- Ничего, Эллочка, ничего... Все будет хорошо...
- Не будет! - крикнула девочка тоненько. - Не будет хорошо, пока ты мне не дашь с-слово, что мы сделаем так, как нам б-было велено! Обещаешь, мама?
Людмила решительно тряхнула волосами:
- Я обещаю, Эльчонок, что больше такое не повторится. Никогда! Вот это я тебе твердо обещаю.
- Нет! - Детский голосок негодующе прорезал вечернюю тишину. - Ты про д-дачу пообещай! Как будто она с.., с.., сгорела! Как будто ее больше нет и никогда не будет!
- Гори она синим пламенем! - согласилась Людмила после недолгого раздумья. - Продадим ее и - дело с концом. А сейчас поехали домой.