- Я могу вас отвезти, - напомнил Громов о своем существовании.
- Не надо, - покачала головой Людмила, даже не обернувшись. - Без пос-с-сторонних обойдемс-с-ся. - Это прозвучало, как шипение самой ядовитой змеи на свете. - Права у меня есть. Ключ на месте.
Так что прощайте. И спасибо за участие.
Прежде чем сесть за руль, она все же не удержалась и бросила быстрый взгляд на Громова, но больше не произнесла ни слова. Он тоже промолчал.
Резко хлопнули дверцы крошки "Фольксвагена".
Негодующе фыркнул мотор. Машина неуклюже выбралась на дорогу и покатила прочь, глядя на одинокую мужскую фигуру в джинсах рубиновыми огоньками. Это было похоже на неотрывный прощальный взгляд. Но теплоты в нем не было. Только невысказанная горечь.
Глава 9
НЕ ВСЕ ЛЮДИ БРАТЬЯ
Когда Громов развернул "семерку" и направился в обратный путь, он подумал о том, что иногда у мужчины в холодильнике должно храниться что-нибудь покрепче пива.
Но даже к пиву не пускали! Всегда распахнутые настежь ворота на въезде в поселок были наглухо закрыты и обмотаны ржавой цепью с висячим замком.
Припомнив недавние манипуляции невесть откуда взявшихся привратников, Громов коротко выругался, подошел к калитке и обнаружил, что она тоже заперта. Пришлось подтянуться и перебраться через ограду.
- Комендантский час, что ли? - недовольно окликнул он сторожей.
Их было двое. Один сидел в "Мерседесе", непринужденно выставив ноги наружу. В темной глубине салона уютно перемигивались какие-то огоньки, а магнитофонные колонки хрипло оповещали округу о том, что, "мы с тобой опять сегодня, Нинка, будем пить шампанское вино. Ты, моя блондинка, сияешь, как картинка. Нинка, я люблю тебя давно".
Никакой блондинки рядом не наблюдалось. Только ноги торчали из "Мерседеса". Второй сторож - бритый под Котовского тип - сидел к Громову спиной. Поставленный на ребро ящик весь перекосился под весом его бочкообразного туловища, затянутого в черную маечку. Перед ним полыхал небольшой веселый костерок. Бритоголовый казался полностью поглощенным его созерцанием и не собирался прерывать свою медитацию. Пришлось подать голос еще раз, перекрикивая несмолкаемую "Нинку-Нинку":
- Фью! Мужики!
Блатная лирика неожиданно смолкла, и из автомобильного салона донеслась неприязненная проза:
- Мужики в поле пашут. Собирают урожай.
- А бабы сидят, дожидаются? - осведомился Громов пока вполне нейтральным тоном.
Огнепоклонник лениво обернулся к нему и посоветовал:
- Ты бы хилял своей дорогой, говорун, пока я тебе твой длинный язык не обкорнал.
С этими словами он демонстративно поднес к губам явно не столовый нож с насаженным на него шматом мяса и отправил угощение в рот.