Только теперь, втянув ноздрями свежий вечерний воздух, Громов понял, что пахнет жареным. В ушах прозвучал вздрагивающий детский голосок: "...сказал, что ест собак..." Глаза отыскали неподалеку от костра комок окровавленной белой шерсти.
- В обход давай, в обход, - махнул ножом парень, истолковав застывшую позу незнакомца как признак растерянного смятения. - Тебе повезло.
Считай, что я тебя не видел.
"Да что ты можешь видеть своими щелочками?" - недобро усмехнулся про себя Громов, а сам скучно осведомился:
- Граница, выходит, на замке?
- Тебе же русским языком сказано, бестолочь, - вмешался меломан из авто. - Или тебе по голове настучать, чтобы лучше дошло?
- Русским языком? - Громов неспешно направился к "Мерседесу". - Откуда же ты, знаток великого и могучего, выискался? Из какой такой бывшей союзной республики?
Он уловил в его речи тот же легкий акцент, что и у его напарника.
- Значит, все-таки не доходит, - донеслось из автомобиля зловещее уточнение.
- Не доходит, - сокрушенно признался Громов. - Непонятливый я.
Он остановился прямо у ног, покоящихся на земле, и тогда из автомобильного нутра высунулась объемистая бритая башка, прочно сидящая на раскормленном теле. Это был точный дубликат собакоеда.
И ему не было никакой необходимости презрительно щурить глаза - узкие от природы.
- "Пятьсот шестидесятый"? - спросил Громов, делая вид, что любуется "Мерседесом".
Парень неохотно разлепил губы:
- Тебя колышет? Вали отсюда.
- Но я на машине, а она там, за забором. - Серые зрачки Громова превратились в две крохотные сверкающие точки. - Отопрешь ворота? Или придется таранить?
- А тачку не жалко? Пф-ф! - Смешок, сопроводивший эту фразу, походил на звук прохудившейся шины.
- Нет, - покачал головой Громов. - Тачку мне не жалко. Она ведь не моя, степей калмыцких друг!
Он изо всех сил пнул массивную дверцу "Мерседеса", дробя кости ног, высунутых наружу.
- Уй-юй!!!
- Больно?
Громов заботливо приоткрыл дверцу, коротко улыбнулся и повторил маневр, задействовав на этот раз весь вес своего тела.
- Юй-уй!!! - вот и вся надрывная песенка.
После этого следовало бы выволочь голосистого парня за волосы, но из-за отсутствия таковых пришлось воспользоваться его ушами. Они опасно хрустнули, хотя испытание выдержали с честью.
- Полежи пока, - порекомендовал Громов, небрежно швырнув противника на землю.
Потом он взглянул на пока еще не поврежденный дубликат узкоглазого, но тот, совершенно оцепеневший, сидел на прежнем месте с широко разинутым ртом, перед которым торчал нож с наколотым куском мяса.