– «Небольшой условный срок – в обмен на правильное поведение с его стороны. Но пока посидеть придется», – без запинки выдал цитату адвокат.
Холезин криво улыбнулся:
– Отдать им все, что у меня есть? И только потом они выпустят меня на волю!
– Почему вы говорите «все»? – искренне удивился адвокат. – Вы грамотно и вовремя подключили американских акционеров, уже на днях появится решение их окружного суда. Теперь заграничные активы никто не посмеет тронуть. Речь идет только о российской нефтедобыче, вот с ней придется расстаться.
– Отдать – значит признать поражение, – глаза Холезина сузились. – В свои годы я не собираюсь становиться пенсионером. Мой бизнес – это моя жизнь. Скажите честно – у меня есть шансы сохранить то, что принадлежит мне в России?
– При нынешней власти – нет ни единого! – без раздумий ответил адвокат, приложив руку к сердцу.
– При нынешней... – задумчиво проговорил Холезин, и его глаза недобро сверкнули.
– Вы же один из умнейших людей в мире. Величайший реалист. Да, вы сами и другие люди вашего круга создали сегодняшнюю власть. Но это не значит, что она будет подчиняться вам во всем и всегда. Наоборот, власть набирает силу, и тогда закономерно начинает уничтожать тех, кому обязана. Власть стремится к самодостаточности. Зачем ей посредники? Те, кто это понял, или за границей, или подыгрывают Кремлю. Осталось и вам сделать выбор. Извините, но иначе нельзя. Закон жизни... или джунглей, как хотите называйте, но это закон. Нужен разумный компромисс...
Логвинов говорил и чувствовал, что его слова улетают в пустоту. Холезин смотрел мимо и нервно крутил в руках дешевую шариковую ручку.
– Я должен получить от вас указания, знать, как вести переговоры в дальнейшем, – помолвил адвокат.
– Проблема не в деньгах, не в имуществе, дело в принципах. Дмитрий Антонович, я обещаю еще раз обо всем этом подумать, можете так и передать им.
И это «им» прозвучало достаточно презрительно. Раньше олигарх себе таких интонаций по отношению к власти не позволял даже в узком кругу. Холезин, прикрыв ладонью край листа, написал несколько слов, тут же сложил бумагу и придвинул ее к адвокату, взгляд его говорил: «Посмотрите не сейчас – потом, но это очень важно».
За спиной у Логвинова уже остались недоумение от встречи, тюремные коридоры, выкрашенная синей краской стальная дверь, назойливые журналисты. Его пучеглазый «Мерседес» замер у светофора среди остановившегося потока машин на Ленинградском проспекте. Адвокат неторопливо развернул написанное Холезиным, пробежался взглядом. Ему часто приходилось по просьбе подзащитных передавать на волю короткие послания, но сегодняшнее было самым коротким в практике адвоката: электронный адрес на общедоступном «почтовике» и одно-единственное слово «да».