Животное издало короткое мычание.
– Прекрасный выбор, сэр. Сию минуту пойду и застрелюсь. – И оно неторопливо направилось к кухне.
Через несколько минут официант принес четыре огромных дымящихся бифштекса. Зафод и Форд вгрызлись в свои куски немедленно. Триллиан последовала их примеру после короткой паузы. Артур взглянул на тарелку, и ему стало дурно.
Оркестр играл мелодию за мелодией. Бросив взгляд на часы, Макс Квордлеплин вернулся на сцену.
– Итак, дамы и господа, всем ли весело в эти последние минуты?
– Всем! – закричали те, кто обычно с энтузиазмом откликается на шутки клоунов.
– Это прекрасно! – радостно продолжал Макс. – И пусть вокруг безумствуют фотонные бури, готовясь разнести в клочья последнее солнце, – вы тем временем откинетесь в удобных креслах и вместе со мной будете наслаждаться этим восхитительным, щекочущим нервы финалом. – Он заговорил тише, заставляя публику напрягать слух: – Это абсолютный конец. Величавый ход мироздания замедляется, все сущее вот-вот канет в небытие. – Теперь Макс говорил еле слышно: – Мы идем навстречу пустоте. Полному забвению. Н-и-ч-е-г-о нет!
Его глаза сверкнули – или подмигнули?
– Ничего! За исключением, естественно, нежнейших трюфелей и великолепного выбора альдебаранских ликеров.
Оркестр поддержал Макса музыкальной фразой. Но разве артист его масштаба нуждается в этом? Для него сама аудитория – музыкальный инструмент, и он блистательно им владеет.
– И не надо бояться, что утром заболит голова, – продолжал он. – Утро никогда не наступит!
Макс придвинул к себе высокий табурет и сел.
– Я счастлив видеть всех вас. Я знаю, многие приходят сюда не раз и не два, и это замечательно. Увидеть конец всего, а потом вернуться домой, в свое время, растить детей, бороться за переустройство общества, сражаться за свои убеждения – это вселяет надежду на будущее для всех форм жизни, на будущее, которого, как мы знаем, нет…
Артур повернулся к Форду:
– Но если это конец Вселенной, то и нам конец, разве не так?
Форд остановил на нем взгляд человека, в котором разместилось три «Пангалактических грызлодера».
– Нет, – ответил Форд. – На краю пропасти тебя удерживает силовое поле, которое не дает тебе сгинуть в этой темпоральной катавасии. Понял?
– А? – сказал Артур. – Да-а. – И попробовал сосредоточиться на тарелке супа, которую выторговал у официанта взамен бифштекса.
– Я тебе объясню, – сказал Форд. – Вообрази, что эта салфетка – темпоральная Вселенная, а эта ложка – трансдукциональный модус искривления материи…
– Это моя ложка. Я ею суп буду есть, – сказал Артур.