– И не подумаю, пока вы не признаетесь, – отчеканил Эдди.
– О Боже… – Форд привалился к переборке и принялся считать до десяти. Он отчаянно боялся, что разумные формы жизни разучатся это делать – ведь только считая, люди способны выказать свою независимость от компьютеров.
– Ну же! – подстегнул Эдди.
– Компьютер… – начал Зафод.
– Я жду, – перебил Эдди. – Я могу ждать весь день, если надо.
– Компьютер… – опять начал Зафод. Он лихорадочно подыскивал какой-нибудь веский довод, чтобы сразить соперника логикой, но решил не обременять себя игрой на чужом поле. – Если ты сейчас же не откроешь люк, я раскурочу твои внутренности и запрограммирую тебя большущим топором, ясно?
Наступила тишина.
Наконец Эдди, потрясенный до глубины души, тихо промолвил:
– По-моему, наши отношения оставляют желать лучшего.
И люк отворился.
Пять фигурок тоскливо плелись по безжизненной равнине. Кое-где – бледно-бурой, а на остальное-то и смотреть было тошно. Путники брели словно по давным-давно высохшему болоту, покрытому толстым слоем пыли.
Зафод был в подавленном настроении. Он шел поодаль, а потом и вовсе скрылся за небольшим холмом.
Пронизывающий ледяной ветер пробирал до костей и щипал глаза, от разреженного воздуха першило в горле, но Артур благоговейно озирался.
– Поразительно…
– Вонючая дыра, если хочешь знать мое мнение. Кошачий помет и то интереснее, – угрюмо сказал Форд.
Он был сильно раздражен. Из всех планет в Галактике – экзотических, кишащих жизнью – его угораздило попасть именно сюда! После пятнадцатилетнего заточения!.. Даже паршивой палатки с гамбургерами здесь днем с огнем не сыскать. Форд нагнулся и подобрал холодный комок земли, но не увидел под ним ничего такого, ради чего стоило лететь тысячи световых лет.
– Нет, – запальчиво восторгался Артур, – ты не понимаешь. Я впервые стою на поверхности чужой планеты! Целый неизведанный мир! Жаль только, что такой унылый…
Вскоре они подошли к Зафоду Библброксу. Тот остановился у края большой ямы – эдакого кратера ста пятидесяти ярдов в поперечнике.
– Смотрите, – сказал Зафод, указав вниз.
На дне кратера лежала разбитая туша одинокого кашалота, который прожил так мало, что не успел даже разочароваться в жизни. Наступившую тишину нарушали лишь непроизвольные всхлипывания Триллиан.
– Хоронить его, полагаю, не надо? – пробормотал Артур и тут же пожалел об этом.
– Идем, – сказал Зафод и начал спускаться по склону.
– Что, туда? – с отвращением выдавила Триллиан.
– Да, – буркнул Зафод. – Идем-идем, я хочу вам кое-что показать.
– Мы и так видим, – содрогнулась Триллиан.