Бергитте не стала спорить, но за нее все сказали узы. Илэйн, вынув из ушей золотые кольца, отдала их Бергитте, потом, чуть помешкав, сняла и кольцо Великого Змея. Хранительницы Мудрости говорили, что она должна будет явиться, как новорожденное дитя. Указаний было много, а самое главное из них – никому не говорить, что произойдет. Она и сама не прочь узнать, что произойдет. Но дитя рождается, не зная заранее, что его ждет. Бергитте разворчалась точь-в-точь как Дайлин.
Вперед шагнула Надере с плащом, протянула его девушке; Илэйн поспешила завернуться в плотную ткань. Она по-прежнему чувствовала на себе взгляд Таима. И, хотя ее подмывало поскорее убраться отсюда, она запахнулась, выпрямилась, придерживая полы плаща, и медленно повернулась. Не будет она суетиться и дергаться, словно места от стыда не находит.
Пришедшие с Таимом мужчины стояли как деревянные лицом к дверям, а сам Таим, сложив руки на груди, гляделв камин. Значит, ощущение его взгляда было всего лишьигрой воображения. Все женщины в комнате, кроме Надере, смотрели на Илэйн кто с любопытством, кто с испугом, кто – потрясенно. На лице же Надере читалось только нетерпение.
Илэйн из последних сил попыталась придать своему голосу королевское достоинство.
– Госпожа Харфор, предложите мастеру Таиму и его людям вина на дорогу. – Хорошо, что голос хотя бы не дрожит. – Дайлин, займи, пожалуйста, Госпожу Волн и Ищущую Ветер и постарайся развеять их опасения. Бергитте, вечером я надеюсь услышать твои соображения насчет рекрутского набора.
Названные женщины изумленно моргали, потом молча кивали.
Наконец Илэйн вышла из гостиной следом за Надере, жалея, что не получилось лучше. И последним, что услышала она перед тем, как захлопнулись двери, был голос Зайды:
– Странные у вас, сухопутных, обычаи.
В коридоре Илэйн старалась идти быстро, но это было нелегко – приходилось придерживать плащ, чтобы он не распахивался. Красно-белые плиты пола оказались намного холоднее, чем ковры в гостиной. Встречные слуги, закутанные в теплые шерстяные ливреи, изумленно таращились на проходившую мимо Илэйн, потом торопились по своим делам. Огоньки канделябров подрагивали на вечном сквозняке коридоров. Ток воздуха порой шевелил даже гобелены на стенах.
– Так нарочно задумано, да? – спросила она у Надере, не слишком надеясь на ответ. – Позвали меня именно тогда, когда вокруг было полно людей. Чтобы убедиться, что Авиенда в самом деле многое значит для меня. – Ей не раз говорили, что это важнее всего. – А как вы поступили с ней?
У Авиенды, казалось, стыдливости было совсем мало, она частенько разгуливала по своим покоям без одежды, ничуть об этом не беспокоясь, даже не замечая входивших слуг. Да ей, считай, все равно, если ее заставят раздеться среди толпы.