— А вы?,.
— Ну, а мы по-прежнему пытаемся называть Белоруссией. — Не очень большая радость такая Белоруссия, — дёрнул щекой Масей. — Это же ничтожная часть бывшей нашей территории?
— Да, я сравнивал. Как раз шестьдесят восемь районов.
— А сколько раньше было?
— Сто девяносто два.
— А как же это вы так щедро распорядились за остальных?
— Не мы, Масей. За нас распорядились. Война распоряжалась. Сила распоряжалась. А мы теперь пытаемся собрать воедино.
— Думаете, немцы пойдут вам навстречу?
— Наверняка можем рассчитывать на Витебщину, Могилёвщину, на Гомельщину, на те районы, которые не отошли к Украине, не вечно же эти территории будут играть роль армейского тыла. Наконец, фронт не стоит на месте. Все время на восток двигается. И территорией армейского тыла станут русские и украинские области.
— Ну хорошо, — сказал Масей, откидываясь к стене, — допустим, что в этом некоторая логика есть. Но неужели одно это — причина вашей нерешительности, неужели поэтому вы в Минске не получили до сих пор разрешения на создание центральной власти?
— Ты, должно быть, не так меня понял. Я говорил — это одна из причин. А их несколько.
— Ну, а другие? В чем они?
— В недоверии.
— Любопытно. Значит, немцы не доверяют вам?
— Вернее, не всем доверяют.
— Ну, а кому же доверяют?
— Тем, кого привезли с собой в обозе.
— А вам?
— Ну!…
— Но вы надеетесь заслужить доверие?
В ответ Острашаб пожал плечами, вяло усмехнулся:
— Мы с тобой ещё поговорим об этом. Тем более что на телеге теперь не уедешь. Либо сани надо просить у старосты вашего, либо ждать, пока растает снег. Как, Денис Евменович? Поможет староста нам уехать?
— Думаю, перечить не станет, — ответил Зазыба. — Да и снег, вишь, тает уже. Так что… можно покуда и задержаться у нас. Ай комендант очень ждёт в Бабиновичах?
Молчаливый, даже робкий Острашабов возчик, который просто блаженствовал за столом, где хватало чего и вилкой подцепить, и ложкой зачерпнуть, словно почуял, что разговор наконец пошёл об отъезде. Вскинул голову, стал пытливо поглядывать на хозяев: сперва на Зазыбу, потом на Масея. А поскольку он был приставлен к Алесю Острашабу, то и за окончательным разъяснением обратился к нему.
— Was ist das?[6]
— Reg dich nicht auf. JB weiter so viel, wie dn willst. Denke an belarussische Gastffeundschaft,[7]— сказал ему по-немецки Острашаб.
Немец удовлетворённо закивал головой — мол, спасибо, я и так отдаю должное вашему гостеприимству, а хозяйка уже несла от печи к столу драники, мясо тушёное в горшочке.
Зазыба недоверчиво глянул на Острашаба, с укоризной пожал плечами: