– Ну, бабушка, нам на пять минут всего, – взмолилась Катя. – А потом, у меня вон, смотрите, никакого пояса нет. Как я взорвусь?
– Я не знаю, как ты взорвешься. Это твоя забота, внученька. А моя забота – вниз тебя не пускать!
– А если я здесь подорвусь?
– Здесь? Здесь взрывайся. Здесь потому что и меня вместе с тобой в клочья разорвет. Ну, значит, убираться тут, штукатурку таскать, после ментов, фээсбэшников полы вытирать – приедут, натопчут, – это уже все другим достанется. Здесь – пожалуйста. А там, я сказала, – не смей!
– Да не собираюсь я взрываться, поймите же вы, наконец! Нам только умыться!
– О-о-о-о! «Только умыться»! Всего лишь! Да ты знаешь ли, внученька, сколько раз меня уже умывали, умыли?! Уж тысячу раз. И с пенсией, и с льготой, и с квартирой.
– Хорошо. Пусть она одна идет, а я здесь ее подожду.
– Вот так – пожалуйста! – согласилась старушка-консьержка.
– Иди, Олена. Умой лицо как следует!
* * *
Из умывальной был виден ряд кабинок, почти все свободны – над ручкой зеленая черточка.
Только одна кабинка была занята – над ручкой красный флажок.
Посмотрев на себя в зеркальце, Олена ужаснулась: ну надо же, как лицо распухло от слез!
Ополоснуть лицо не удалось: трубка над умывальником не имела мастерски приделанных к ней привычных белых звездочек, которые нужно было крутить, добиваясь нужной теплоты и силы искусственного родника.
Здесь над носиком родника торчала блестящая большая ручка, как у ложки, но покрепче, причем только одна ручка, а не две, вдобавок же еще и без черпала. Вместо того чтобы держать черпало, ручка ложки перерастала в блестящий железный толстый пенек. Из этого же пенька выходил и длинный носик родника.
О таком роднике ей никто никогда не говорил.
Наверное, надо взяться за этот рычаг и что-то с ним сделать. Но что? Алеша вчера сказал ей: «Не знаешь – не трогай», когда она начала обычной железной вилкой расковыривать электрическую розетку дома, на стене, на кухне, – чтобы дырки в розетке стали побольше и чтобы холодильник тоже смог бы включаться в нее и высасывать из нее «лек-тричество», а не только маленький кухонный телевизор.
Алеша сказал «Не знаешь – не трогай» после того, как вилка, которой она ковыряла розетку, вдруг укусила ее, как змея, даже больнее змеи, и обожгла один палец.
Не знаешь – не трогай!
Олена задумалась – как поступить?
– Коля, я умоляю… – вдруг донеслось из запертой кабинки. – Не надо так… Мы так не договаривались…
Олена похолодела.
– Коля, не делай мне больно. Прошу!
Олена стремительно перенеслась из умывальной к запертой кабинке и дернула ручку.