Я направилась к своему подъезду.
— Куда? — окликнул Не Онисимов. — Ко мне…
Он подзывал меня, как собаку. И я подошла к нему, как собака, с той же степенью доверия и простодушия.
— Но вы же ляжете спать, — напомнила я.
— Ну и что? И вы ляжете спать. У вас даже одеяло с собой. Под свое одеяло и ляжете.
Не Онисимов взял меня за руку и повел за собой.
— Я не могу спать без ночной рубашки, — слабо сопротивлялась я.
— Ничем не могу помочь. У меня нет женских вещей. Ляжете в платье.
Мы вошли в лифт. Не Онисимов припал затылком к стене и закрыл глаза. Он засыпал на ходу, как лошадь. Вернее, как конь. Я нажала нужную кнопку. Этаж я знала, поскольку мы были соседи и жили на одном уровне.
Я подвела Не Онисимова прямо к его двери. Не просыпаясь окончательно, он стал отпирать, но ключ не поворачивался.
— Что за черт! — удивился Не Онисимов.
С той стороны послышался шорох. Дверь распахнулась. На пороге стоял патлатый, красноклетчатый безвозрастный человек. Я догадалась, что это муж Аллы. Ему можно было дать и тридцать лет, и пятьдесят. Либо ему было тридцать — и он плохо выглядел, что естественно в его ситуации. Либо ему уже стукнуло полтинник, но выглядел он очень хорошо.
— Вы еще здесь? — не удивился Не Онисимов.
— А где же мне быть? — в свою очередь, удивился мужчина.
Мы стояли и смотрели друг на друга.
— Вы проходите, — пригласил муж. — Раздевайтесь.
Мы прошли и разделись. Не Онисимов скинул одеяло, потер задубевшие руки. Лицо его было утомленным и счастливым одновременно. И он был хорош, как Алеша Попович после сражения с татарами.
— Доставайте свой коньяк, — распорядился Не Онисимов. — Теперь можем его выпить. Имеем право. Заработали.
— Так я уже выпил, — растерялся муж. — Вы бы еще дольше гуляли.
— Весь? — удивился Не Онисимов.
— Ну весь, конечно… — виновато подтвердил муж. — Я ждал, ждал…
— Тогда идите домой, — отпустил Не Онисимов и снова потер руки, как человек, которому что-то удалось. Этим «что-то» у Не Онисимова была операция. А операция — итог всей предыдущей жизни. Не Онисимову удалась его жизнь. Не больше и не меньше. — Идите домой.
— Я? — переспросил муж и ткнул пальцем в свою красноклетчатую грудь.
— Оба. И вы тоже, — он обернулся ко мне. — Нормально разденетесь и будете спать нормально. Все-таки одетой спать неудобно.
— А почему вы меня прогоняете?
— Потому что вы мне не нравитесь.
Он подошел ко мне. Снял с меня очки. Стал рассматривать мое близорукое лицо, как будто гладил глазами.
Мое сердце сделало кульбит, мягко стронулось с места и поплыло, как в состоянии невесомости.
— По-моему, я вас уже где-то видел…