Из глаз слезу горячу ронит,
Их чувствуя в груди своей.
Мои лишь вздохи нарушают
Угрюмой ночи тишину
И другу злополучных — сну
Закрыть глаза мои мешают.
Дыханьем хладным грудь тесня,
Последние отъемля силы,
Иссохши, бледны и унылы
Стоят печали вкруг меня.
Приди, приди, о сон любезный,
И легкою твоей рукой
Их вид страдающий и слезный
Хотя на час от глаз закрой.
Но ты словам моим не внемлешь:
Иль от несчастных ты бежишь,
Счастливцев маками даришь
И с ними на диванах дремлешь?
Мой друг! для них ли создан ты!
Кто здесь блаженством обладает,
Чье сердце горестей не знает,
На что тому твои мечты?
Они его не утешают,—
Но, только память в нем затмив,
Ему лишь чувствовать мешают,
Сколь много в свете он счастлив.
Когда тебе он подать платит,
Тогда он час веселья тратит.
Ах, если б, Аннушку любя,
Я награжден был равной страстью,
Не нужен бы ты был мне к счастью,
Не призывал бы я тебя;
Не сном хотел бы подкрепляться,
Но чувством лестным наслаждаться,
Что милой Аннушкой любим;
Хотел бы чувством нежным сим
И умирать и возрождаться;
Хотел бы силы им терять
И в новых силах обновляться.
Но если сердце мне дано,
Вкушать одно лишь огорченье:
Когда мне всякий миг мученье,
В который чувствует оно,—
К чему тогда мне служит время?
К чему тогда им дорожить?
Чтоб умножать печали бремя,
Чтоб долее в мученьи жить?
Тогда часы лишь те мне святы
Которые у жизни взяты
И сну безмолвному даны.
Я в них лишь только не страдаю
И слез не чувствую своих;
Я в них на время умираю.
Приди ж, природы обновленье,
Приди приятный, крепкий сон.
Прерви на время мой ты стон
И сладкое пролей забвенье
На чувства пылкие мои;
Рассыпь вокруг цветы свои;
Приди — и лестными мечтами
Мое ты сердце обнови;
Приди — Анюты красотами
Мою грудь томну оживи,
Мне в лестных видах представляйся:
Представь мне, что она моя,
Что с ней в восторгах таю я,
Представь — и ввек не прерывайся.