Вот та роль, которую наша партия сыграла в эти дни.
Партия не хотела выступления, партия хотела переждать, когда политика наступления на фронте будет дискредитирована. Тем не менее, выступление стихийное, вызванное разрухой в стране, приказами Керенского, отправлением частей на фронт, — состоялось, и партия, не желая занимать положения прохожего, сочла своим долгом вмешаться в движение.
Что это за массовая партия, которая проходит мимо движения масс! Наша партия всегда шла с массой. Церетели и др., обвиняющие нас в том, что мы вмешались в движение, тем самым подписывают себе смертный приговор. Говорят о кровопролитии, но кровопролитие было бы более ужасным, если бы партия не вмешалась в выступление. Она сыграла роль регулятора.
Вот все, что я хотел сказать о политической деятельности ЦК.
Наша партия была единственной партией, оставшейся с массами в их борьбе с контрреволюцией, и мы сделали все, чтобы выйти с честью из создавшегося положения. (Аплодисменты.)
Заключительное слово
27 июля (9 августа) 1917 года
Никто из товарищей не критиковал политической линии ЦК, никто из ораторов самых лозунгов не опротестовывал. ЦК выставил три основных лозунга: вся власть Советам, контроль над производством и конфискация помещичьей земли. Эти лозунги снискали себе симпатии среди рабочих масс и солдат. Эти лозунги оказались верными, и мы, борясь на этой почве, не потеряли масс. Это я считаю основным фактом, говорящим в пользу ЦК. Если ЦК в самые трудные моменты дает верные лозунги, значит в основном он прав.
Критика касалась не основного, а второстепенного. Она сводилась к указаниям на то, что ЦК не связался с провинцией и деятельность его проявлялась главным образом в Петрограде. Упрек в оторванности от провинции не лишен основания. Но не было никакой возможности охватить все выступления. Упрек, что ЦК фактически превратился в ПК, справедлив отчасти. Это так. Но здесь, в Петрограде, куется политика России. Здесь таран революции. Провинция реагирует на то, что делается в Петрограде. Это объясняется тем, что здесь Временное правительство, которое сосредоточивает в своих руках всю власть. Здесь Ц.И.К. как голос всей организационной революционной демократии. (В Советах организовано около 23 миллионов.)
С другой стороны, события бегут, идет глухая борьба, нет никакой уверенности, что существующая власть завтра же не слетит. При таких условиях ждать, когда наши друзья из провинции присоединятся к нам, было немыслимо. Известно, что Ц.И.К. решает вопросы революции, не спрашивая провинции. У них в руках весь правительственный аппарат. А у нас? Единственный таран — революционный рабочий и солдат. И требовать от ЦК, чтобы он не предпринимал никаких шагов, предварительно не опросив провинции, значит требовать, чтобы ЦК шел не впереди, а позади событий и только констатировал в своих резолюциях уже совершившиеся факты. Но это был бы не ЦК. Только при том методе, которого мы придерживались, мы могли продержаться на высоте положения.