— Ах вот как! — сразу рассвирепела Ольга Палем.
Тарелка в ее руках оказалась вроде бумеранга, запущенная в горизонтальной плоскости над головами будущих родственников, которые, не будь дураками, пригнули головы.
— Значит, — сказала она, ставя свои вопросы, — я такая, что обо мне даже и говорить не следует? Мне это, значит, полезно, а ему это, значит, вредно? Так не думайте, что я вам отдам Сашку — он мой… Я вытянула его своими руками! Это не вы, мадам Шмидт, а именно я сделала из него человека…
Довнар вскочил со стула, встряхивая ее за плечи:
— Прежде подумай, о чем ты говоришь!
— Подумай сам, я еще не все сказала… И не делай из себя святого. Пусть твоя мамулечка знает, что ты живешь мною, как червяк, забравшийся в яблоко… Пусть знают все, как ты выклянчивал деньги у Кандинского, что ты… ты… ты…
Довнар уже захлопнул ей рот ладонью.
— С кем ты связался? — спросила мамочка. — Не дай бог, если нас услышат сейчас посторонние люди…
Из кухни вышел хорошо пообедавший Вивочка.
— Теперь мне можно? — дельно вопросил он.
— Ступай назад. Здесь разговор не для тебя…
Ольга Палем извернулась и, схватив с комода однорукую «маркизу», стала лупцевать ею Довнара — куда попало.
— Никуда не отпущу… Останешься со мною! Вот тебе Одесса, вот тебе пандан, вот тебе…
— Сумасшедшая! — крикнул Довнар, вырвав фарфоровую статуэтку, и она тут же разлетелась в вихре осколков, вдребезги разбитая об голову сожительницы.
Палем кинулась к балконной двери — с явным намерением броситься вниз головой на панель, но Довнар удержал ее, а мадам Шмидт тут же послала Вивочку за дворником.
— Какой дворник? — взывал Довнар, обхватил Ольгу, которая билась в его руках. — В таких случаях зовут карету из дома «Всех скорбящих», где живут все рехнувшиеся…
— Господи, куда я попала? — заломила руки его мать.
— Она еще спрашивает, куда попала! — выкрикивала Ольга Палем, рвущаяся из рук Довнара. — Приехала и стала наводить здесь порядки… теперь я виновата, что ее сыночек стал бледным… это я, одна виновата, а он… Пусссти!
— Это выше моих сил, — сказала Александра Михайловна, под каблуками которой с визгом крошились осколки от разбитой «маркизы». — Говорили мне умные люди, чтобы обратила свое внимание… чтобы гнать эту хамку… чтобы…
— Ведьма! — зарыдала Ольга Палем, падая в обморок.
Довнар швырнул ее на диван, словно тряпку.
— Каждый раз этим и заканчивается, — сказал он матери. — Сил моих больше не хватает. Умные люди и мне говорили…
Ольга Палем рывком села на диване:
— Можно подумать, одни только вы знаете умных людей! Мне тоже говорили, чтобы я не связывалась с вами, крохоборы несчастные… что мать, что сын — одна вам цена!