– Не пытайся помочь им, – говорил он. – Прекрати им спускать всякие выходки. Не принимай никаких извинений. Поставь их в безвыходное положение, тычь их носом в собственное дерьмо, пока сами не поймут, до чего докатились. Ни один из них ни на толику не изменится, пока сам того не захочет. Пока сам не допрет, что по уши завяз и пора что-то менять.
Но я сомневался, хватит ли меня на то, чтобы ждать, пока Ворон сам сообразит, что он взрослый мужик. Пока не посмотрит правде в глаза. Душечка теперь далеко, что поделаешь. Ему надо найти детей. Надо вытащить наружу и перетряхнуть прошлое, похороненное в Опале, разобраться с ним окончательно.
Вообще-то я был уверен, что он сам до этого дойдет. Если дать ему время. Его глубокое презрение к самому себе должно было прорваться наружу. Но ждать, пока он очухается, становилось почти невыносимо.
Он вернулся через четыре дня, трезвый как стеклышко, умытый, отчасти даже похожий на того Ворона, каким я его помнил. Он дико извинялся, бил себя кулаком в грудь и обещал быть паинькой.
А как же. Все они так говорят.
Поверю, когда увижу.
Я не стал раздувать скандал. И не читал ему проповедей. Что толку?
Держался он совсем недурно. Похоже, надумал куда-то податься. А дня через два, придя домой, я обнаружил, что он опять упился в стельку. Так, что даже ползать не мог.
Ну и черт с тобой, решил я.
Теперь они лишились пары рабочих рук. После того как дерево метнуло в Тимми голубой молнией, он слег. Но для Смеда разницы не было. Все равно они сидели без дела.
Днем они носа не могли высунуть без риска, что их засекут из города. А стоило стемнеть, всякий раз появлялась та бестия. Чтобы рыть дальше свою яму. И опять-таки, они не могли подобраться к нужному месту. Дерево, прогнав проклятую тварь, долгое время оставалось настороже, готовое встретить молниями других незваных гостей. Тимми как следует прочувствовал это на собственной шкуре.
Похоже, только перед самым рассветом у них оставалось около часа, когда можно было без особого риска попытаться сделать что-нибудь путное.
Но что? Никто толком не знал. Срубить чертов дрын у них не было ни малейшего шанса. Окопать корни? Вряд ли стоило надрываться, даже если б им удалось подобраться к дереву достаточно близко и достаточно надолго. Сколько пройдет времени, пока окопанное дерево засохнет? Тем более такое?
Кто-то сказал: давайте отравим его. Звучало совсем неплохо. Они долго мусолили эту идею, припоминая, кто, как и какой дрянью выводил сорняки. Но для этого нужна отрава. Тогда пришлось бы тащиться назад в Весло. Причем с монетой в кармане, которой у них и в помине не было. Времени на это ушло бы ничуть не меньше, чем на окапывание корней чертова отродья. А время работало против них. Талли и так психовал насчет времени. Он считал чудом, что у них до сих пор не появились конкуренты.