Следующие слова Грейс заставили меня вздрогнуть:
- Эти инициалы М. Д. Как звали человека, бежавшего из Бодминской тюрьмы?
- Я.., я не помню...
- Его звали Мер вин Данкарри. Вы понимаете теперь, что значит М. Д.?
- Существуют тысячи людей с такими же инициалами.
- Должно быть, он был здесь, на берегу. Я почему-то уверена, что это его кольцо.
- А кто же В. Б.?
- Полагаю, женщина, у которой хватило глупости влюбиться в него.
Некоторое время Грейс рассматривала кольцо, лежавшее на ее ладони, а затем вдруг размахнулась и швырнула его в море.
- Я не могла бы носить на руке кольцо убийцы, верно?
- Конечно, - с готовностью подтвердила я.
Она и предполагать не могла, как меня обрадовала судьба, постигшая кольцо. Ведь я уже думала о нем, как об улике, обвиняющей меня.
Наконец, состоялся давно откладываемый визит в Лондон к дяде Питеру и тете Амарилис.
Шел 1854 год, и мне уже исполнилось двенадцать лет. Как обычно, к таким поездкам готовились тщательно и задолго. Грейс Гилмор сшила новые платья для меня и матери, особенно хорошо ей удалось мое платье из голубого льна. Грейс стала почти членом нашей семьи. Она взяла на себя заботы о гардеробе матери и научилась делать ей прически для любых случаев жизни. Ее не считали обычной камеристкой, мать питала к ней самые теплые чувства и всегда была готова прийти на помощь. А Грейс, горячо проявлявшая свою благодарность, сумела стать практически незаменимой.
- Просто не представляю, как бы я справлялась без нее, - говорила мать.
Слуги могли бы поднять "бунт" ввиду такого возвышения человека из сословия слуг. Но Грейс Гилмор была весьма тактична. Она всегда относилась к миссис Пенлок и Уотсону как к равным, и они соглашались с тем, что к Грейс неприменимы обычные статьи "придворного протокола". Теперь она обедала за одним столом с нами, и поначалу Уотсон проявил недовольство, рассуждая вполголоса о том, следует ли горничным обслуживать эту даму или она справится сама. Вскоре мать положила конец этой чепухе, а поскольку сама Грейс была воплощенной тактичностью, все в конце концов уладилось, и Грейс стала считаться чуть ли не дочерью хозяев, причем очень полезной дочерью. Она должна была ехать с нами на равных, но настояла на том, что будет выполнять при матери обязанности камеристки, присматривая за гардеробом и Джеком. Вообще отношения между верхним и нижним сословиями в доме могли представлять проблему, но Грейс справилась с этим спокойно и эффектно, как и со всем остальным, за что ни бралась.