– Эй, погоди, у меня внутренности выворачивает, – испуганно прошептал Тим, когда до дворца осталось совсем чуть-чуть.
Покуда они достигли места, пришлось сделать еще две срочные остановки.
Дженни решила слегка удлинить маршрут – идти через Чипсайд ей не хотелось, чтобы не будить неприятных воспоминаний о том, что было связано с особняком сэра Майлза Рассела. Перед собором Святого Павла в начале Ладгит-Хилл Дженни и Тим притормозили. Собор, некогда славившийся своим роскошным убранством, обветшал – его разграбили во времена Кромвеля, и сейчас в храме вместо богослужений вовсю шла торговля. Дженни хотела было взглянуть на книжные прилавки, но времени уже не оставалось. На Стренде все стоял Майский шест, вокруг которого первого мая танцевали молочницы в венках из весенних цветов. Тим с благоговейным восторгом шевелил губами – особняки знаменитостей больше напоминали королевские дворцы, чем дома смертных. По левую сторону улицы дома утопали в пышных садах, которые спускались прямо к Темзе.
Уайтхолл растянулся вдоль реки на целую милю. Из-за обилия пристроек он мало походил на величественный дворец и внешне уступал многим другим строениям на той же улице. Но Дженни об этом не думала. Сознание того, что сейчас ей предстоит ступить в святая святых – обитель королей, наполняло ее ужасом и восторгом одновременно. Когда она протянула стражнику письмо, их пропуска тили, хотя охранник и посмотрел на них с некой надменной враждебностью и, зевнув, попенял им, что явились во дворец в такую рань.
Тим обернулся и показал стражнику язык. Дженни дернула его за рукав, призывая вести себя прилично.
– Давай костюм поправлю, – предложила парню Дженни и одернула там, подтянула здесь – лишь бы скрыть собственную тревогу. Пэт сшила Тиму костюм из добротной коричневой шерсти, отдав дань моде и прицепив пару розеток из розовых и зеленых лент на подвязки.
Назначенный час приближался, и, делать нечего, пора было заходить во дворец. Дженни из-за волнения не разглядела ни растений красивейшего сада, ни благородных оленей, пасшихся на лужайке. Она думала лишь о том, чтобы не упасть в грязь лицом перед королевой.
И вот наконец они вошли под гулкие своды. Следуя в сопровождении неприветливой охраны по бесчисленным коридорам, они подошли к королевским покоям.
Им велели подождать в узкой полутемной приемной. Дженни и Тим, открыв рот, рассматривали золоченые лепные панели и хрустальные канделябры, висевшие у них над головами. И все же обстановка дворца оказалась не совсем такой, какой Дженни ожидала ее увидеть. К ее несказанному удивлению, портьеры пообтрепались, да и окна были серыми от пыли. Заметив это, она стала замечать и другое: обивка золоченых стульев, стоявших в ряд по обе стороны от двустворчатой двери, дышала на ладан, а сами сиденья даже с виду казались продавленными, да и красный бархат, которым был обшит висевший над дверью колокольчик, тоже знавал лучшие времена. Это открытие, однако, не уронило монарха в глазах Дженни, скорее наоборот – если сам король знал, что такое нехватка средств, то он может лучше понять нужды своих подданных. Из символа власти Карл превратился в ее воображении в обычного, живого человека, которому не чуждо ничто человеческое. Теперь Дженни уже не считала необоснованными слухи о том, что слуги короля и его армия получают жалованье от случая к случаю и весьма скромное. Но при этом та же молва упорно твердила, что на подарки любовницам король не жалеет денег. Чему верить?