"Сейчас мы отрезаны блокадой от центральных империй. Если же мы с Англией порвем, то исчезнут также и англо-французский, русский и итальянский рынки для нашей военной промышленности, и мы с вами останемся на бобах".
Интересы американской промышленности и торговли требовали, чтобы Вильсон стоял за нейтралитет, который позволял бы американскому купцу вывозить свои товары в колоссальных размерах в страны Согласия.
В самом деле, внешняя торговля Соединенных Штатов за время войны увеличилась в два с половиной раза. Эта была уже не старая торговля, когда вывозились хлеб, машины и вообще все продукты, нужные для человеческой жизни. Это была торговля почти исключительно военными запасами. Это была, главным образом, торговля орудиями истребления и смерти. Таким образом, вильсоновский нейтралитет позволял американской промышленности делать прекрасные дела.
Но вот в противовес Англии выступила Германия со своей неограниченной подводной войной. Это было в январе 1917 г. Положение получилось такое: вся Америка покрыта заводами военной промышленности, которые рассчитывают на европейский сбыт. Их отрезала английская блокада от центральных империй, а потом немецкая подводная блокада грозила отрезать их от Англии, Франции, России, Италии, и естественно, что тут уже переполнилась чаша терпения военной индустрии, а стало быть и вильсоновского «пацифизма» и его «нейтральности».
Я забыл вам сказать, что Вильсон являлся апостолом «пацифизма», т.-е. идеи мирного сожительства народов — до тех пор, пока эта идея была торговым флагом для "нейтрального американского динамита". Но с того момента, когда две блокады встали на его пути, великий апостол лицемерия Вильсон начал склоняться к тому, что сейчас время вмешаться. Американская буржуазия давала ему много времени для размышлений. Она указала ему: —
"Вот вавилонская башня военной промышленности, вот Монблан снарядов и патронов, которые мы создали для Европы, — куда их нам девать?"
Вильсон развел руками и заявил, что против подводной войны он не изобрел средств. Ему сказали:
"Ты должен взять эти товары для американского государства. Если ты не можешь их все перевести в Европу, так заплати за них средствами американского рабочего и американского фермера".
Вот где источник чудовищно выросшего в короткий срок американского милитаризма, — американская промышленность готовила этот милитаризм на вывоз для Европы, потом он перерос через голову американского народа, и этот последний вынужден был сам поглощать его в Америке. Вмешательство Вильсона в войну было, следовательно, вызвано, с одной стороны, стремлением придушить Германию, а с ней вместе и всю Европу, а с другой стороны, — непосредственными барышническими интересами американской военной промышленности. Вот каковы нравственные принципы старого ханжи Вильсона.