Огромный корабль содрогнулся, его корма заалела заревом включившихся двигательных установок, и он начал маневрировать, медленно разворачиваясь, словно космический левиафан, по сравнению с которым пепельно‑серый шарик Дабога казался просто раздутым футбольным мячом…
Картина была мрачной, впечатляющей…
Игорь скрипнул зубами, поворачивая рули штурмовика.
В груди клокотала ярость. Как хотелось ему ринуться вслед, завершить начатое ракетами дело разрушения, добавить мощь пушек своего штурмовика к танцу кромсающих броню взрывов, но он не мог позволить себе этой секундной, гибельной мести, — он и затаившийся в грузовом трюме шагающий робот были чуть ли не единственными, кто на данный момент оставался способен отразить наземную атаку прорвавшихся десантно‑штурмовых модулей…
Бортовой компьютер уже рассчитал траекторию снижения вражеских десантных подразделений. Сейчас он ринется им вслед, чтобы…
…Звено космических истребителей класса «Фантом» появилось внезапно, вынырнув из‑за черной громады обстрелянного крейсера.
У Игоря не осталось даже секунды на то, чтобы среагировать. Головной космический истребитель уже пикировал на него, и нити пульсирующих снарядных трасс ударили в штурмовик, грозя попросту разрезать его на две части…
Остальное произошло в доли секунд…
Он ощутил хлесткий удар, и конвульсии ломающейся брони пробежали по телу волной крупной дрожи. На миг разум Игоря помутился, он понял, что погиб, его выследили наконец и ждали, ждали… Но если собственная смерть ходила по пятам и не казалась такой уж жуткой, то сверкнувшая молнией мысль о «Беркуте» и беззащитности Дабога не дали его пальцам сорваться с сенсорной клавиатуры пульта.
В предсмертной горячке боя Игорь сделал то, на что бы никогда не решился, будь у него хоть пара секунд на размышление…
Он машинально вскинул руку и, выбив предохранительный кожух, единым движением дернул утопленный в специальную нишу рычаг запуска гипердрайва…
Это было самоубийством, но душу Рокотова наполнил восторг, когда он увидел, как затопившая экраны нестерпимая вспышка гиперпространственного перехода поглотила не только его штурмовик, но и потянула за собой огромный вражеский крейсер, неумолимо засасывая его в открывшуюся на орбитах Дабога ослепительно‑черную воронку аномалии космоса…
Туда, откуда, как казалось Игорю, уже нет никакого возврата.
Рокотов ошибся.
…Очнувшись от беспамятства спустя неопределенный отрезок времени, он понял, что падает в атмосферу совершенно незнакомой планеты, находясь в обычной, трехмерной метрике пространства.