Здесь, на Омикроне, гений человеческих технологий планетного преобразования так тесно переплелся с безумием техногенной гонки вооружений, что данный синтез вызывал у Волкошина откровенную дрожь…
Он предчувствовал: люди никогда не придут сюда в качестве жителей преобразованного мира, и эта красота будет вечно служить исполинской маскировочной сетью для бездумных и бездушных машин.
Да, отправив его сюда, адмирал Табанов сдержал свое обещание. Но Вячеслав Андреевич жалел о совершенной сделке со своей совестью, запоздало клял себя за минуты малодушия, хотя сопротивляться адмиралу означало бы просто погибнуть, бессмысленно и бесславно.
Нужно делать то, ради чего я прилетел сюда, — мысленно убеждал себя Волкошин.
Это подействовало. Иррациональная жуть понемногу рассеялась, он постепенно адаптировался к окружающей его реальности, и спустя две недели после прибытия на планету Волкошин наконец переступил порог отданных в его распоряжение биологических лабораторий, которые располагались на минус первом уровне огромной, глубоко эшелонированной базы.
Здесь, как и обещал Табанов, имелось все, начиная от аппаратуры биологической реконструкции и заканчивая банком замороженного генофонда, который, как подозревал Вячеслав Андреевич, являлся частью знаменитого земного хранилища, рассредоточенного теперь по сотням подобных баз.
Конечно, по своим масштабам лабораторный уровень не мог сравниться с шестью состыкованными в единую конструкцию колониальными транспортами, но Волкошин уже не обращал внимания на многие вещи. Пораженный диким, с его точки зрения, синтезом растительного мира и кибернетических механизмов, он приступил к работе, одержимый одной целью: как можно скорее вырастить первых людей, дать им необходимые знания, чтобы в случае самого мрачного исхода войны они могли не только продолжить род человеческий, но и занять отведенную им самой природой роль хозяев данного мира, невзирая на его тотальную милитаризацию.
Волкошин понимал, у него нет времени на долгий кропотливый труд. Война могла докатиться сюда вопреки заверениям Табанова, и тогда вялая кибернетическая жизнь законсервированной базы очнется, угрожая всему живому…
Вячеслава Андреевича подвели спешка и старость.
Он с головой ушел в работу, разбив свою деятельность на два этапа. Не уповая на благополучное стечение обстоятельств и не желая пользоваться услугами кибермеханизмов, Волкошин решил, что в первую очередь ему нужны помощники, единомышленники, поэтому он воспользовался ускоренной программой роста первых эмбрионов, установив временную пропорцию их развития как соотношение пяти к одному.