Конвоиры между собой почти не говорили, лишь изредка кидая друг другу ничего не значащие обрывки фраз. Жене очень хотелось расспросить этих людей о жизни в городе, но любое проявление интереса могло сейчас только навлечь подозрение в излишнем уме. Нужно было вести себя тупо, как скотина, ведомая на убой. И при этом — смотреть и анализировать. А смотреть было, на что. Город оказался странен на вид. В Москве на улицах там и сям валялись скукоженные мертвые тела. Здесь Женя не заметила ни одного. Немногие попадавшиеся горожане выглядели тихими и смирными, и тащили куда-то объемистые мешки с барахлом. Движущихся машин не было совсем. Только помятые развалюхи на спущенных колесах, иногда заваленные на бок. Судя по всему, их в свое время пихали на тротуары чем-то большим и мощным, освобождая проезжую часть. Да, это была совсем не Москва. Здесь кто-то пытался навести порядок, или как минимум создать его видимость.
«Хотя что я так про Москву? — подумала Женя. — Ее ведь тоже кто-то взял в руки. Мало ли, что они там могли успеть наворочать за весну…».
Внезапно сзади раздался свист турбонаддува. К обочине причалил огромный черный джип. В окно высунулась красная опухшая физиономия.
— Поймали? — спросила она.
— Поймали, — ответил старший патруля.
— Водки хочешь?
Женя сначала не поняла, что спрашивают ее.
— Отвали! — старший махнул автоматом и чуть не въехал физиономии стволом в глаз.
— Ты полегче! — обиделась та.
— Я вот скажу, что ты здесь! — пригрозил старший.
— Ой-ой-ой! Даю ящик. За эту.
— Да на фига она тебе?!
— А мне интересно. Эй! Рыжая! Ты чего умеешь?
— Доить умею, — ответила Женя, заметно оживляясь. — Пасти. Дрова колоть.
— Тьфу! — физиономия разочарованно сплюнула, но попала не в Женю, а в старшего. Тот, даже не подумав утереться, передернул затвор. Джип взревел двигателем и, пробуксовав всеми четырьмя колесами, сорвался с места. Старший прицелился было ему вслед, но все-таки нашел силы опустить ствол. Видимо, стрелять в городе тоже было запрещено, как и лазать по пустым магазинам. В утешение старший несильно съездил Жене по шее.
— За что?! — возмутилась та.
Старший не ответил, достал из кармана тряпку и вытер лицо.
— Пошли, — хмуро скомандовал он.
— Надо сказать, что он здесь ездит, — заявил один из патрульных.
Старший в ответ только фыркнул.
— А чего он? — не унимался боец. — Вообще. Мы чего? А он? Самый умный, что ли? Вообще. Оборзел. Как тупой.
— Закройся! — прорычал старший.
Женя навострила уши. Сказано было эмоционально. Немногие из «тупых» умели так. Гош считал, что это явный признак лидера. «Тупой», умеющий проявлять мощные эмоциональные реакции, по его словам, рано или поздно всегда становился во главе общины. Причем двух-трех лидеров банды «тупых» не терпели. Всегда один съедал другого. А здесь в пределах небольшого города только что на глазах Жени сошлись двое таких, и ничего особенного не произошло.