Василий Степанович никак не отреагировал на нервную вспышку редактора, спокойно встал и поразительно вежливо ответил:
– Спасибо за внимание, извините, до свидания!
Главного редактора это привело в ярость, и он с трудом удержался, чтобы не запустить в него чем-нибудь тяжелым…
Вечером Василий Степанович позвонил своей бывшей жене домой:
– Слушай, Валя, тебе не кажется, что, удовлетворив твои амбиции, я нажил себе очень много врагов?!
Она поняла, что речь идет о фельетоне, потому с глубокой досадой сказала:
– Эх, Вася, Вася… Да не стоишь ты даже мизинца Кукушкина. Какой же ты кандидат психологических наук, если не мог предусмотреть такой реакции. Мы ждали митинга против шарлатанства, а получили – против себя. Какой позор, моя директриса места себе не находит…
– Значит, по-твоему, я еще и виноват?
– Интересно, а кто же? Разве я писала этот дурацкий фельетон?
– А кто меня об этом просил?
– Я тебя просила только наладить с ним контакт, а не печатать то, в чем ты ни фига не смыслишь! – почти прокричала Валя в трубку. – А ты?… Что, слюнки от зависти потекли?!
– Ты знаешь, мне кажется, что я очень правильно сделал…
– Что ты правильно сделал?!
– Я очень правильно сделал, что вовремя развелся с тобой, – буркнул он и сердито бросил трубку.
Валентина Михайловна долго слушала короткие гудки, затем в отчаянии заплакала. Она чувствовала себя одинокой и несчетной.
После публикации извинительного текста в вечерней газете сторонники таланта Кукушкина несколько успокоились. Но Генриетта Степановна не сложила оружия. Она решила обратиться к более известным и компетентным лицам. Перебрав в памяти всех своих знакомых ученых, позвонила профессору института психологии, академику Петру Петровичу Петровскому.
– Уважаемый Петр Петрович, как вы смотрите на такое явление, как Кукушкин? – начала она осторожно.
– Уважаемая Генриетта Степановна, на такое явление я вообще не смотрю, – весело ответил он.
– О, у вас сегодня хорошее настроение, очень приятно…
– Чего не скажешь о вашем настроении. Генриетта Степановна, вам надо было пойти на сегодняшний митинг, и вы бы зарядились хорошим настроением минимум на месяц.
– Вы хотите сказать, что участвовали в сегодняшнем… митинге?! – она чуть не сказала: балагане…
– А что здесь удивительного. Я, конечно, непосредственно не принимал участие, но слушал и наблюдал с удовольствием. Таких трогательных и искренних речей я никогда не слышал! Представляете, многотысячная толпа честно и открыто защищала одного человека. Причем дозволенными методами… А при истинной демократии за основу берется мнение большинства, даже если оно и ошибочно.