Чаще всего приходила все та же Василенчиха. На грубом ее лице как будто залегла печаль всей деревни, страстное ожидание дождей, злая мужицкая тоска, – было оно сурово, неулыбчиво, строгие глаза смотрели из-под черного платка словно из траурной рамы. Василенчиха молча садилась у порога на лавку, смотрела на Дарью Андреевну, наконец спрашивала:
– Ела нонче?
– Ела, – отвечала Дарья Андреевна, даже если и крошки в рот не брала, потому что никогда не помнила, ела ли она на самом деле. Василенчиха, не обращая внимания на ее ответ, разворачивала принесенную еду, повелительно говорила:
– Садись, ешь.
Дарья Андреевна равнодушно жевала, зная, что так легче всего отделаться от непрошеной гостьи. Василенчиха смотрела на нее, вздыхала, иногда говорила:
– Поплакала бы ты, Даша, легше ведь будет.
Дарья Андреевна отмалчивалась, раза два нехотя бросала:
– Я уж свое отплакала, нечем больше.
– А ты постарайся, поплачь, – уговаривала ее Василенчиха, но Дарья Андреевна только качала головой, молчала. Тогда Василенчиха начинала вспоминать ее давнюю жизнь, ее сыновей, Григория, надеясь на то, что, как и прежде, прошлой еще зимой, Дарья Андреевна расстроится, поплачет вместе с ней. Но и это не помогало – слушала Дарья Андреевна так спокойно, словно не о ней шла речь, не она получала похоронки, не ее сыновья делали то, о чем рассказывала Василенчиха. Да и слышала ли она? Однажды Дарья Андреевна прервала ее рассказ, некстати сказала:
– Помру я, Марья.
– Все умрем, – согласилась с ней Василенчиха, не понимая, почему она вдруг говорит это.
– Все, да в разное время, – Дарья Андреевна оживилась, посмотрела на Василенчиху почти нормальными, осмысленными глазами. – Я – скоро, к зиме, должно быть.
– Чуешь, что ли?
– Чую. К зиме, должно быть, – повторила Дарья Андреевна. – А то и раньше.
– Смертное-то себе приготовила?
– Приготовила. Вон в сундуке лежит. А ключ у меня под подушкой. Ты уж проследи тогда, чтобы все как следует сделали.
– Ладно, не боись, все сделаю, как надо. Деньги тоже там?
– Там.
– Что будешь делать с ними?
– Отложу немного на похороны да на поминки, а остальное разделю тем, кто победнее.
– Это ты хорошо надумала, – одобрила Василенчиха. – Только надо через нотариуса оформить.
– Успеется, время есть еще.
Василенчиха подумала недолго, осторожно предложила:
– Катерине Лифановой надо бы поболе оставить, сын у нее учится, да второго думает отправлять.
– Сделаю, – кивнула Дарья Андреевна.
Помолчали обе, и Василенчиха тяжело поднялась:
– Ну, пойду, надо еще к Пушихе зайти, хворает она что-то. Завтра приду.