Вот Нюська уже совсем рядом. Ее глаза посуровели, как только зацепились за Мыколу. Петро торопливо шепнул:
— Мы от самого Григория. С поручением.
— После обеда разочка два еще пройдитесь здесь, — так же тихо ответила она и тут же щелкнула Петра по затылку, да так ловко, что его фуражка шлепнулась в пыль.
Полицай, торчавший у калитки, одобрительно хохотнул.
Мыкола схватил Петра за руку и почти поволок его, прихрамывающего, в ближайший переулок.
Нюська, сдерживая волнение, изо всех сил стараясь не выказывать его полицейскому, степенно прошла к дому, неторопливо поднялась на крыльцо и лишь в сенях, словно враз обессилевшая, на несколько минут прильнула плечом к бревнам стены.
Думала, что совладала с волнением, но Василий Иванович только глянул на нее и сразу же ворчливо сказал, сворачивая цигарку и глядя в глаза Нюськи:
— Ну, выкладывай, что еще у тебя стряслось?
— Петька здесь, гонцом от какого-то Григория. С ним и тот, который тогда ко мне подходил.
Петька здесь? Гонцом от Григория? А почему не от Каргина?
Эти вопросы будоражили, заставляли немедленно предпринять что-то. Он уже подумал, а не позвать ли Петра сейчас, но тут Нюська в сердцах сказала, будто выругалась:
— Опять этого головастика черт несет!
Василий Иванович, матюкнувшись про себя, поудобнее улегся спиной на подушки и страдальчески нахмурился: сам Трахтенберг, который и сегодня уже побывал здесь, сказал, что пока ничего определенного, обнадеживающего обещать не может.
— Нет, нет, не беспокойтесь, я только на секунду забежал. Чтобы глянуть на вас, справиться о здоровье, — начал пан Золотарь, едва перешагнув порог.
Василий Иванович, улыбнувшись как мог радушно, все же пригласил его присесть, сказал, что раны основательно побаливают, но он уповает на милость божию, немецкого доктора и лекарства, на которые так щедро командование вермахта.
Про лекарства и Трахтенберга приплел исключительно для того, чтобы еще раз подчеркнуть: вот, мол, я какая важная персона, для моего быстрейшего выздоровления господин комендант ничего не жалеет; даже самого начальника госпиталя ежедневно для осмотра присылает.
Когда из-за ранения Василий Иванович оказался не у дел, стало правилом, что, справившись о здоровье, Золотарь сразу же начинал выкладывать новости, вернее — те сведения, слухи и просто сплетни, которые дошли до него за истекшие сутки. Так, позавчера он вдруг доверительно сообщил, что засуха набирает силу. Таким тоном об этом сообщил, будто Василий Иванович сам не знал, что около месяца в районе Степанкова не выпадало ни одного дождя и поникли травы, потеряли свежесть, стали жестковатыми и почти хрупкими резные листья берез, что кое-какие болота обезводели и многие аисты откочевали куда-то, оставив на крышах домов свои гнезда, сейчас похожие на самые обыкновенные кучи хвороста.