Мне также нравилось, что рядом стоит Марфо-Мариинская обитель, – соседство с храмом примиряло с буржуазностью/ /заведения.
На втором месте “Апшу”, абсолютно инородное тело/./
//
Но больше всего я любил “Space Bar”, место /между землей и небом/.
Заведение находилось на тридцать втором этаже гостиницы “Swiss
Hotel”. Ее открыли недавно, внешне здание напоминало гигантскую поганку. Зато внутри все отделали в стиле art-deco: никель, дубовые панели, кожаные кресла.
Сидя в баре, я часами разглядывал город, лежавший за толстыми стеклами. Иногда он казался мне до боли знакомым – как собственная ладонь или коленка. Но чаще я видел его таким, каким он стал на самом деле. Чужим, фальшивым. Безликим.
Несколько раз я приводил сюда соседку. Она оказалась довольно навязчивой бабой и пыталась сойтись со мной снова. Чтобы избежать печального коитуса, я приглашал ее наверх и накачивал мохито. А потом сажал в машину – и снова оставался один. Здесь, наверху, я чувствовал себя как дома. Поскольку и сам оказался между землей и небом. В пустоте.
Идеальное место, правда.
Наверх поднимался скоростной лифт с телевизором, крутили новости.
Кабина двигалась быстро и бесшумно, как индеец. Я часто представлял жизнь в этом ящике. Можно поставить койку, стол, заказывать из ресторана пищу. Смотреть фильмы. Заводить знакомства.
“Быть в центре событий, не выходя наружу”.
В гостиничном лифте это казалось возможным.
17
Утром я пошел за почтой и поразился тому, что подъезд живет своей жизнью. Что стучат щеколды, шумит за стеной унитаз. Тявкает собака, и слышно бормотание утренних выпусков, которые говорят друг с другом. Кто-то уже застегивает молнию. Звенят ключами.
Странно, что раньше я никогда не замечал этого.
В ящике лежала районная газета и конверт. Ни адреса, ни подписи на нем не было. Вскрывать? Выбросить? Пока раздумывал, на площадку из квартиры вышла моя соседка.
Помахав конвертом, я стал подниматься. “Да, но что она делает в чужой квартире?”
Мелкими шажками она подскочила, обняла. Я изобразил благородное негодование, стал ее оттаскивать.
– Идем! – потянула к двери. – Все объясню, правда.
/
Часто здесь бывает этот лейтенант?
/
Сунув газету с конвертом в карман, вошел следом.
Квартира, где мы оказались, выглядела как в интерьерных журналах.
Японские шторы, низкий диван. Белый паркет и шкура зебры.
Представить людей, которые живут здесь – едят, спят, справляют нужду, – невозможно. Полная анонимность, галлюцинация.
В гостиной на стеклянном столе стояла ее фотография. Или это сестра?
Та же фотография, что наверху, только в другой раме.