— Привал окончен, — говорю. Усталые ноги совсем не хотят куда-то там идти, но придется. И быстро, потому как темнота ждать не станет.
— Может, посидим еще чуточку? — это Релли. И ресничками так — хлоп, хлоп. Не забывая при этом жевать откушенный кусок мяса.
— Доедаем, и идем, — я непреклонен. — А кто есть будет медленно, доесть и вовсе не успеет.
Подгонять никого не пришлось. Релли, давясь, запихивает в себя последний ломоть, Медвежонок доедает неторопливо, с такой пастью, как у него, это не сложно, после чего принимается заворачивать пожаренное впрок мясо в листья лопуха. Обычного лопуха, да, а вы думали, они в Злом Лесу не растут?
Маг в тайне от меня припрятывает пластину из панциря бронетуши. Делаю вид, что не замечаю, человеку же для дела надо, да и легкие они, пластины эти. Сам бы взял, кузнец давно просит еще принести, тот доспех, что он сделал, в городе чуть с руками не оторвали. Говорят, настоящему барону подарили… или же графу какому?
Но Свен пока обойдется, в крайнем случае, отдам ему остатки пластин с того панциря, что я домой приволок. Та бронетуша почти до деревни дошла, натворила бы дел, не успей я ее вовремя остановить. Семь стрел потратил, едва жив остался. Бронетуша — тварь хитрая и смышленая, коли поняла, куда метишь стрелой, взять ее трудно будет. Однако ж и тогда обошлось, и сейчас, спасибо Звелу-охотнику.
Прикрываю место стоянки вырезанным дерном, читаю наговор. Останков бронетуши хватит на многих и надолго, а на всякий случай следы лучше прикрыть. Не ровен час, какой твари свежатинки захочется — пусть-ка попробует наш след взять. Прослушиваю местность напоследок — ой-ей, убираться надо поживее. Чужую смерть здешние звери издалека чуют, со всех сторон так и прут тварь твари страшнее. Если не поторопиться, Звел свидетель, на какую-нибудь, да нарвемся.
Двигаемся быстро, но с оглядкой. Два раза я буквально чудом обнаруживаю опасность, в последний момент успеваем избежать нежелательной встречи. В третий раз выручает Медвежонок, успевший почувствовать присутствие сердцежора, за что заработал от меня уважительный, а от мага — удивленный взгляд. Растет парень, год-другой, славный охотник выйдет, коли Гойто его к этому делу допустит. А это вряд ли, спорить готов, у старосты совсем другие виды на брата, чем ранняя и не слишком приятная смерть. Встречный ногогрыз обломал зубы о мои сапоги, а оставшиеся я ему выбил хорошим пинком. Из одной пасти. Вторую паршивец успел отвернуть, после чего шустро умотал в кусты.
— Я вот думаю, — говорит маг. — Как так выходит, что огнегад пламя извергает, а мой магический огонь, да и обычный тоже, гореть в этом Лесу никак не желают?