И то же самое в лесах и на болотах... Невозможно было все леса и болота обойти с минными щупами... Всегда где-то что-то остаётся, представляющее опасность и ждущее своего часа.
После несчастья с подростками пришла мысль перезахоронить погибших сапёров в общую могилу и поставить на ней памятный обелиск. Фамилии высечь в каменных плитах и закрепить на обелиске. Разработать конструкцию и сварить обелиск из металла взялся Лыков Алексей Васильевич. Начальник гаража Любавский выделил под эту работу материалы и время. За изготовление Лыков денег не просил - сказал, что делает это ради памяти о своих товарищах.
Во время моей командировки в Петрозаводск кто-то из бюро ритуальных услуг меня познакомил с Семёном Афанасьевичем Куронен, работником «Тяжбуммаша», который за месячную зарплату лесозаготовителя пообещал найти нужные материалы и высечь фамилии сапёров..
Деньги за эту услугу мы, комсомольцы Кестеньги, заработали при содействии технорука лесопункта Семёнова Николая Васильевича и начальника лесопункта Хребтова Валентина Николаевича на сжигании сучьев на бывших вырубках леса.
Под руководством комсомольского секретаря лесопункта - шофера лесовоза Владимира Павлова - было организовано строительство спортивного городка при школе-интернате, которой тогда руководил замечательный человек Фёдор Петрович Королёв. Это были дополнительные деньги, заработанные комсомольцами-связистами под руководством комсомольского секретаря Василия Шепеткова и при участии Михаила Липаева. В одно из воскресений мы, человек 10 комсомольцев, с лопатами собрались на кладбище, вскрыли могилы сапёров, собрали из гробов останки в один деревянный ящик и захоронили его рядом с обелиском солдат, погибших при освобождении Кестеньги от оккупантов. Среди участников этой работы были призывники Александр Исаков, Геннадий Зайков, Валерий Ефимов. Секретарь комсомольской организации шофер Виктор Зайков привёз самосвал песка и помог добротно оформить новую братскую могилу. Позднее меня спрашивали в райсовете и райкоме партии о деталях этой «операции» - присутствовал ли при этом медицинский работник, были ли у ребят добротные рукавицы, не было ли фактов глумления над останками. Я рассказал, что, когда вскрыли первый гроб и меня туда позвали, я первым это сделал своими руками, преодолевая понятные чувства. Все смотрели на меня, а потом повторили аналогичные операции. Всё прошло спокойно. Кое у кого нервы не выдержали, мы отпустили их домой. Всё прошло нормально... Мой рассказ партийные работники никак не комментировали. Возможно, если бы этим занимались районные власти, всё было бы солиднее - с памятным салютом, митингом и т.п. Но зато все, как оно прошло в Кестеньге, навсегда осталось делом нашей инициативы, нашей жизни, нашей души и памяти. И я думаю, всё это стало одним из главных впечатлений нашей юности.