- Пока у нас все нормально, - сказал он. - Фашисты окапываются, производят перегруппировку. Видимо, на днях будем их тревожить.
- А наш батальон не забудете?
- Конечно, нет. Когда надо будет, вспомним. А пока готовьтесь...
В один из дней мы с комиссаром и Москалевым направились на грузовом газике в штаб дивизии. Я уселся в кабине, а мои друзья забрались в кузов.
Дорога была изрыта воронками, раскисла от дождей. Навстречу попадались конные обозы, санитарные машины. Но того оживления, какое мы наблюдали в июле, уже не было: войска прочно окопались, перегруппировки были завершены, фронт стабилизировался. За Батурином въехали в лес, где располагался штаб дивизии.
Подъехав к штабу, мы не сразу поняли, что происходило на большой поляне.
У одного из деревьев стоял генерал Коваленко. Левая рука его была перевязана зеленой косынкой, голова забинтована. Короткие светлые волосы, подстриженные под ежик, выбивались из-под повязки. На поляне сидело много людей. Небольшим островком выделялась группа воинов, среди которых я узнал Глебова и комиссара дивизии Ивана Петровича Кабичкина.
Мы тихо подошли.
Я приготовился доложить комдиву о прибытии, но поднятая рука Глебова остановила меня.
- Давно началось совещание? - ни к кому не обращаясь, спросил я.
- Недавно. Только у нас не совещание, а партийное собрание, - шепотом ответил мне начальник связи дивизии майор Анатолий Дмитриевич Кулаков.
- Какая повестка дня? - придвинувшись к нам, тихо спросил Ткачев.
Кулаков обернулся, глаза у него светились:
- Нашего генерала принимают в партию.
Мы удивленно переглянулись.
- Я, видимо, ослышался? Кого, вы сказали, принимают в партию? допытывался Ткачев.
- Принимают командира дивизии Кирилла Алексеевича Коваленко. Поняли?
Не знаю, как комиссар, но я ничего не понял. Просто не укладывалось в голове: человеку полсотни лет, командует дивизией, и вдруг оказывается, что он беспартийный. Как же так? Мне тогда было тридцать, а я больше десяти лет являлся коммунистом, даже молоденького нашего врача Людмилу Федорову, которой от роду всего двадцать два года, мы недавно уже приняли кандидатом в члены ВКП(б).
Ткачев, видимо, заметил мой вопросительный взгляд и опасался, что я начну задавать неуместные вопросы. Схватив меня за руку, комиссар негромко, но властно сказал:
- Успокойся, послушаем.
Генерал Коваленко говорил, как обычно, тихо и спокойно:
- Мне кажется, я понимаю недоумение некоторых сидящих на этом собрании. Кое-кто думает: "Как же так, дожить до таких лет, пройти большой жизненный путь, занимать такой пост, распоряжаться судьбами многих людей, и вдруг беспартийный!" Я хотел бы чистосердечно поведать присутствующим о моем пути, о том, что привело меня на это собрание.