- Не выйдет, дорогой мой комбат! Я хочу остаться в строю. Отлежусь пяток дней в автобусе, и все будет в порядке. Перелома у меня нет, а что маленько обгорел - это ерунда.
- Хорошее дело - ерунда! - возмутилась Федорова. - И потом разве возможно оставаться в строю и в то же время отлеживаться в автобусе?
Ткачев всем телом дернулся вперед, сел, выпрямился, засверкал незабинтованным глазом.
- Я никуда не уйду, запомните это, доктор! Я не могу оставить наших комсомольцев и не покину батальон!
Комиссар, обессилев, упал на носилки.
Людмила Николаевна схватила стакан воды и поднесла раненому. Андрей резко отодвинул ее руку. Наступила тишина, которую мы не решались нарушить. Первым заговорил сам Ткачев.
- Скажите, комбат, я вчера был обузой для батальона? - взволнованно спросил он.
Я наклонился и обнял его. Мгновенно у меня созрело решение.
- Доктор, давайте разрешим комиссару с недельку полежать у нас в батальоне, а там будет видно.
Раненый довольно улыбнулся. Зато Федорова так выразительно посмотрела на меня, что я понял: с сегодняшнего дня вряд ли смогу рассчитывать на доброе отношение со стороны нашего батальонного врача.
Генерала принимают в партию
Бои не прекращались. Гитлеровцы рвались на север, захватили Ярцево, станцию Ломоносово, Духовщину. На нашем участке фронта ясно определилось направление их главного удара" на Белый, Ржев, Вышний Волочек. Всеми силами враг пытался перерезать железнодорожную магистраль Москва - Ленинград. Сделать это не удавалось, и фашисты метались как одержимые в поисках слабых мест в нашей обороне. Путь на север им преграждала 30-я армия, в составе которой действовала наша дивизия. В последние дни комсомольский батальон без конца перебрасывали с одного фланга на другой. Мы участвовали в оборонительных боях, переходили в контратаки и даже наступали. Танков с каждым днем оставалось все меньше, ряды наши таяли, а пополнения не предвиделось.
Командир дивизии наконец вывел наш батальон в резерв и строго-настрого приказал начальнику штаба без надобности не бросать нас в бой. Шел второй месяц пребывания батальона на фронте. Возвращались раненые из медсанбата. Многие досрочно покидали госпитали и опять вливались в родную часть. К большой радости танкистов, после трех недель пребывания в санитарном автобусе поправился и наш комиссар. И хотя он выздоровел еще не до конца, удержать его на положении больного не было никаких сил.
Нас между тем подключили к общей линии связи, и я получил возможность соединиться по телефону со штабом дивизии.
Первый разговор состоялся с Глебовым.