Я спросил шофера:
- Когда это стихнет?
- Когда война кончится, - молодцевато, с улыбкой ответил лихой усач.
Такой ответ мне понравился.
- Коли так, дуй к переправе, поскольку до конца войны еще далеко...
Шофер с любопытством посмотрел на меня, со скрежетом включил третью скорость, машина подпрыгнула и покатила вперед.
- А все же надо бы переждать, - заметил усач. - А то, чего доброго, сыграем в ящик.
- Все равно, браток, двум смертям не бывать, а одной не миновать...
- Ишь прыткий какой! А кто ты вообще будешь?
Я назвался. Шофер посерьезнел и, к моему огорчению, стал менее разговорчив.
На мосту меня поджидал офицер отдела кадров. Он подошел и вежливо спросил:
- Подполковник Драгунский?
- Да.
- Приказано сопровождать вас к командующему армией.
Мы пошли по мосту. Свежеоструганные прогоны, пахучий запах смолы свидетельствовали о том, что мост недавно введен в строй.
Грохот артиллерии все усиливался. На правом берегу Днепра к канонаде присоединилась и пулеметная стрельба.
Откуда-то над нашими головами появилась группа фашистских самолетов. Мы плюхнулись в ближайшую воронку. Лежали молча. Каждый ушел в свои мысли. О чем думал тогда мой сосед - не знаю, но меня в ту минуту беспокоило одно: только бы не накрыться здесь! Вот уж глупее не придумаешь смерти! И бригадой не успеешь покомандовать!
Закрыв глаза, я вдруг представил себе суровое лицо генерала Ватутина и будто снова услышал его голос: "Справитесь?"
Командный пункт командарма П. С. Рыбалко находился в глубоком, заросшем кустарником овраге и состоял из десятка блиндажей. Здесь же стояли окопанные землей автобусы, грузовые и легковые машины.
Землянка командарма показалась мне довольно просторной. На дощатом неотесанном столе были разложены карты. Оторвавшись от них, генерал Рыбалко поднялся.
Командарм рассматривал меня долго и молча. Он примеривался, раздумывал.
- Вы знакомы с участком фронта?
- Нет. Я только что из госпиталя, товарищ командарм.
- Как здоровье сейчас?
- Хвалиться нечем, товарищ генерал, но воевать силенок хватит.
То, чего я больше всего боялся, случилось. Рыбалко подошел ко мне и в упор спросил:
- Почему вы оставили первую танковую? Она ведь по праву считается одной из лучших.
Я честно рассказал, как было дело. Мой ответ, видимо, удовлетворил командарма. Еще раз оглядев меня, генерал снова склонился над картой и стал объяснять обстановку:
- На этом плацдарме, южнее Киева, днем и ночью идут трудные затяжные бои. Сюда стянуты крупные резервы неприятеля. Элемент внезапности нами уже потерян. Сейчас Киев трудно брать с юга, мы оттянули на себя основные силы немцев, а теперь надо обмануть их, перекантоваться на север и оттуда нанести главный удар.