Когда он открыл коробочку, он сначала не поверил: в центре золотого перстня сиял громадный брильянт, державшийся как бы на четырех маленьких шпагах. Он встряхнул головой.
— Это не мне, — сказал он.
— Конечно, тебе, — без тени сомнения ответила она.
— Я не могу это принять.
— Почему?
— Это очень дорого.
— Ты должен… — В ее взгляде было что-то незнакомое и напряженное. Что-то неведомое струилось в нем. Он взглянул в ее глаза и, кажется, впервые осознал… Спина его вдоль позвоночника похолодела. Он не мог поверить.
— Счастливого дня рождения, — прошептала она и приникла к его шее.
Он гладил ее и дрожал.
Она попросила его принести все из машины, это были кульки, набитые едой. Она собиралась готовить обед и была полна решимости.
Они поднимались по лестнице, толкая друг друга. В результате один пакет лопнул и все посыпалось на ступени. Она неудержимо хохотала, видя, как он подбирал, наклоняясь то взад, то вперед.
Но зато он насмеялся вдоволь, наблюдая, как она готовит обед. Это была картина, достойная кисти Ро-куэлла Кента.
Неожиданно она исчезла и появилась в новом платье, которое привезла с собой. К корсажу была приколота брошка, на руке — маленькая золотая цепочка.
Она была как взрослая.
Стол уже сервирован, и все было готово. Он подошел к ней и коснулся ее виска, но губы она отклонила. Она стала неожиданно страшно серьезная. Он достал бутылку единственного полусладкого шампанского, которое в Америке можно было достать, и наполнил бокалы. Ее — не доверху.
Она мягко села и совершенно выпрямилась. Он замер, не понимая, почему она такая серьезная.
Она взяла бокал и встала. И вместо того чтобы сказать то, что он ожидал, она сказала:
— Я хочу, чтобы ты женился на мне.
Он сел, где стоял. Его рот дернулся. Ее глаза погрузились в его.
— Юджиния!.. — произнес он. Потом встал, медленно приходя в себя. Она ждала. Только сейчас, в этот момент, он оценил глубину этой девочки. — Это невозможно, потому что ты …
— Ты должен сказать только: да или нет. Все остальное я сделаю сама. И это будет не твоя забота.
У него кружилась голова, он ничего не понимал, и только ее глаза, ожидавшие ответа, смотрели вопросительно.
— Ты не хочешь меня? Нет или да? — она замерла.
Он на секунду задумался, а потом, как перед шагом в пропасть, перед падением с обрыва, твердо вымолвил:
— Да.
Он видел, как зажглись ее глаза, а губы потянулись к его губам, как руки обвили его плечи, пальцы коснулись затылка, и она прошептала:
— Я твоя.
Это был не обед, это была любовь, без конца.
Когда она поставила на стол пирожные, фрукты и виноград (они все-таки дошли до этой стадии), раздался долгий телефонный звонок. Он поднял трубку с предчувствием. Оно оправдалось.