— Только мы не можем лететь на самолетах. Там спрашивают фамилии. Мы наймем машину и доедем не спеша. Это будет наш медовый месяц. Они не будут знать номера.
Александр подумал, что раньше воровали на лошадях, теперь на машинах. И вообще — это, наверно, уникальный случай в Америке: чтобы воровали кого-то жениться.
— Ты сможешь решиться на это?
— Я — его единственная дочь… Но если сегодня вечером или завтра ничего не изменится, я уеду с тобой послезавтра.
Он широко открыл глаза.
— Просто мне нужно собраться. Совсем немного — все-таки это моя свадьба.
Она не поняла его взгляда. Вдруг запнулась и вздрогнула:
— Ты не переменил своего решения?
— Я просто никогда не думаю над тем, что уже решено.
Она обняла его. Александр не мог поверить, что она это сделает. Но, глядя в ее глаза, начинал осознавать, что так и будет.
Раздался гудок. И их губы разжались. Дверь за ней закрылась. Он вернулся в комнату и подошел к окну: Дайана уже распахнула для нее дверцу.
Он сел на что-то и только тут увидел белый прямоугольник конверта. На мгновение, на секунду он подумал, что это письмо, Юджиния прощалась с ним. Он открыл его: внутри был чек на 1000 долларов, подписанный «Юджиния Нилл».
Он закрыл глаза рукою, прислонился лбом к стенке и стал бить в нее кулаком, чтобы не расплакаться.
Юджиния вошла в кабинет отца. Он всегда читал после обеда.
— Да, Юджиния?
— Папа, разреши мне… — Она замолкла.
— Долго будет это продолжаться: ты не ешь со мной, не говоришь, не общаешься?
— Папа… разреши нам пожениться. — Она пересилила себя.
Настала мертвая тишина.
— Никогда, ни за что, даже не говори мне об этом, — раздался голос.
— Папа, я умоляю тебя, папочка.
Мистер Нилл дал холоду овладеть своим лицом.
— Никогда!
— Папа, ты не видел его тела… — вскрикнула Юджиния.
Мистер Нилл вздрогнул. Он был достаточно взрослый человек, чтобы понять. Он не стал ее спрашивать: откуда видела она. Он понял все. Теперь было поздно. По его собственным убеждениям, женщина должна становиться женой своего первого мужчины. Но не его дочь!
Ему практически стало плохо, когда он взглянул на свою дочь и — осознал.
Ему хотелось не сказать, а закричать: «Нет!» Завопить, зарычать, заорать.
Юджиния видела это в его глазах. И вдруг она подошла к нему, опустилась на колени и прижалась к сукну его черных в мелкую полоску брюк.
— Папа, я умоляю тебя.
Он видел ее нежное лицо, прижимающееся к его коленям, чувствовал касание щек, ладони, обхватившие его бедра.
Мистер Нилл мог выдержать в мире все, но этого он не выдержал. Он почувствовал, как во рту у него стало сухо…