— Это костюмерная Клуиз. Хочешь посмотреть?
— Мне надо поговорить с тобой, Юджиния.
Он чуть было не сказал: «не сейчас», но вовремя вспомнил, что поклялся не говорить ей «нет», «но» и «нельзя». Никогда.
— Да, конечно. Пойдем вниз. Я хочу коф… чаю. Он улыбнулся про себя.
— Ты не должна менять своих привычек только потому, что это мое пожелание.
— Я хочу, — сказала она. Потом оглянулась.
— Ты можешь тайком поцеловать меня. А то я не дотерплю до чая.
— Да, — ответил он и поцеловал ее ждущие уста. За чаем он высказал ей предложение.
Она, как ни странно, отнеслась к этому легко и сразу согласилась.
Лишь на секунду на ее лицо набежало облачко раздумья, она, видимо, прикидывала, что она теряет, расставаясь с иллюзией переезда в его квартиру. Кухню она не захотела перестраивать и согласилась пользоваться общей.
Александр вздохнул с облегчением: что не огорчит мистера Нилла. Наверняка тот бы подумал, что это его нежелание.
Итак, он сидел, миллионер, напротив своей жены, миллионерши, забыв, что в мире существуют какие-либо другие богатства, кроме тех глаз, которые глядели на него.
Чай пился на кухне. На душистые, ароматные бисквиты никто не обращал внимания.
Назавтра мистер Нилл и Клуиз улетели куда-то, и Александр пригласил Юджинию первый раз, официально, выйти с ним в ресторан. Она была счастлива, в восторге, и собиралась целый день. Когда она вышла показаться, у него закружилась голова. И они не пошли сначала в ресторан… выйдя намного позже.
Ресторан был рыбный, очень дорогой, который он давно мечтал посетить, с забавным названием «Рыба». Во времена своей бедной юности. Как все течет…
Он вел эту леди за руку, и трепетные волны, шепча, пробегали по его телу. Она была прекрасна. И с каждым днем она расцветала все больше и больше, как… как… Он даже не мог найти сравнения.
Взгляды всего зала были прикованы к ним. Он подумал, что же будет через месяц, с такой интенсивностью ее цветения. Она вообще не захочет смотреть на него… Он глянул на нее и был озарен ослепительной улыбкой.
Господи, как она счастлива, подумал он. Только бы это не разбилось. Хрусталь всегда бьется в первую очередь. Когда ему было хорошо, он всегда думал о плохом, о том, что может случиться.
Им принесли меню.
— Что ты будешь, Юджиния?
— Крабы! — сразу сказала так, что он рассмеялся. Она была серьезна. — У меня в жизни, кроме тебя, есть еще одна любовь: крабы.
— Значит, у тебя две любви: крабы и я.
— Да, — ответила просто Юджиния. Он сосредоточился.
— Надо разобраться. Я думаю, что крабы — это страсть, а не любовь. Или это не страсть, а любовь?