- У меня температура, - сказал он, и все мы услышали его хриплое дыханье. - У меня, наверное, не меньше тридцати восьми.
- Час от часу, - сказал Степан Михалыч. - Говорил я тебе.
Лешка положил свою выпачканную землей ладонь на лоб Тележке.
- Ага, - сказал он, - можно оладьи печь.
- Мне бы попить, - сказал Тележка тихо.
- Терпи, - попросил его Степан Михалыч.
- У меня там фляжка, я сейчас, - сказал Серега Любомиров и ловко выскочил наверх. - У меня есть немного кипяченой.
Он убежал. Мы стояли вокруг маленького хилого Тележки, смотрели на его взъерошенные редкие волосы и не знали, что делать. Тележка дышал ртом, и хрипы резвились в его груди.
По гребню земли пробирался человек в перевязанных бечевками бутсах. Торс его был обнажен и разукрашен разнообразной татуировкой. На груди, конечно, "Боже, храни моряка" и "Не забуду мать родную" - литература не новая. Длинный, кривой, как турецкая сабля, нос.
Человек подошел к нам и уставился на Тележку спокойным и наглым взглядом выпуклых глаз.
- Доходяга, - сказал он, мотнув носом в сторону Тележки. - Фитилек. Когда догорит, отдайте мне его пайку.
- Здесь тебе не малина, - сказал Тележка. - Иди, блатной, я еще тебя переживу.
- Я не блатной, - сказал человек нагло. - Осторожней выражайтесь...
- Каторжан ты, - перебил его Степан Михалыч. - Самый что ни на есть каторжан. Форменная каторга.
- Ну, отделенный! - восхищенно засмеялся Лешка. - Ведь как прилепил! Каторга - каторга и есть.
Человек на гребне, видно, не захотел скандала.
- Наплевать на вас, - сказал он презрительно. - До следующего раза!
И ушел. А к нам спрыгнул вернувшийся Сережа Любомиров. Он открыл фляжку и дал ее пососать Тележке. Тележка устал сосать и сказал, отворачиваясь:
- Себе оставьте.
Наверху стоял Семен Семеныч Бурин - наше высшее начальство. Его привел с собой Сережа. Бурин сказал сверху:
- Обычная история. Работает горячо, вода ледяная. Пьет эту воду, устал, вспотел, ветер, а он грудь растворяет. Чего же ждать? Только воспаления легких. А ну, подсадите его сюда!
Мы стали подсаживать Тележку. Бурин протянул ему руку.
- Сегодня ночуешь в школе со мной - там штаб. Таблетки, то да се. Если завтра полегчает, поставлю на легкую работу: гальюны будешь рыть. Не полегчает - отправлю в Москву.
- Полегчает, - сказал Тележка. - А что это за птица - гальюны?
- Это морское выражение, - серьезно ответил Бурин, - а по-нашему, по-пехотному, - значит отхожие места.
- Но почему же именно я? - вскинулся Тележка. - Людей мало?
- Не разговаривать, слабосильная команда! - сказал Бурин. - Счастья своего не понимаешь! Иди за мной!