Мы с Лешкой вышли из-за ветлы.
- Глядите, товарищи, Митя, - сказал Тележка и нежно улыбнулся. - Митя и Леша. Наши.
Мы подошли к своим. Мы молчали, они трое и мы с Лешкой. Мы только смотрели друг на друга. Как будто десять лет не виделись. Я чувствовал, что все сейчас плачут.
- Вот оно как вышло, - сказал Степан Михалыч виновато.
- Да, - сказал я, - хуже не бывает.
- Сережка-то... - сказал Лешка и отвернулся.
Все замолчали. Словно сняли шапки у свежей могилы. Степан Михалыч двинулся первым. Мы пошли за ним.
- Наших там тыщи три осталось, - сказал Тележка.
- Больше.
- Уйдут! Многие ушли, многие вырвутся.
- Где ж они?
- Прячутся...
- Или другими дорогами идут...
- Тут кто как сможет, - сказал Каторга.
На дороге, по которой мы шли впятером, было пусто, и лес стоял сквозной и пустой, и небо было пустое. Стрельба позади прекратилась, и это был плохой признак.
- Все, видно, заняли Щеткино, - сказал Степан Михалыч. - Теперь польется наша кровь...
- Пойдут теперь расправляться... Коммунистов искать... - сказал Лешка.
- И некоммунистов тоже, - сказал Тележка.
- Коммунистам хуже всех, - повторил Лешка печально. - У меня отец коммунист и брат тоже.
- Теперь и не узнаешь, кто коммунист, кто нет, - процедил Каторга.
Степан Михалыч остановился и поглядел на него в упор.
- Я член партии непобедимых коммунистов, - громко сказал Степан Михалыч, и губы его побелели. - Я член партии, и ты можешь называть меня комиссаром, Каторга.
Он отвернулся и пошел дальше. Мы двинулись за ним.
Каторга перегнал его и заступил дорогу.
- Каторга да Каторга, - сказал он тихо. - Сколько можно? Какой я Каторга, я Гришка Полещук! Я вас очень уважаю, Степан Михалыч.
Тот двумя кулаками расшебаршил свою бороду.
- Пойдешь со мной, Гриня, - сказал он Каторге. - И ты, Телега, пойдешь со мной. Нельзя мне вас всех вместе вести, а вдруг да я что и не так сделаю. Не туда вас заведу. Пусть мы разделимся.
- Нет, мы вместе, - сказал я.
- Это мой приказ, - сказал Степан Михалыч. - Теперь пришло расставанье, Митя. Мы трое вон там пойдем, - он показал направление. - На Боровск. Мы будем его огибать справа и, может, выйдем на железную дорогу. А вы, Митя с Лешей, вот здесь идите. - Он и нам показал, где бы нам, по его мнению, лучше было идти. - Вы всегда вместе, вы дружки, вам вместе надо. Теперь: в Москву придете, вступайте в армию, ребята, добровольно идите. Вы теперь народ подготовленный. Ну все. Два, значит, у нас отряда во временном отступлении. Всего вам, ребята!
Он протянул мне теплую, согретую добром руку. Я пожал ее. Прощай, Ячмень и Лен! И если навсегда, то навсегда прощай. Тележка протянул мне свою узкую руку, я взял ее и покрыл сверху левой рукой. Он тотчас же положил свою левую руку на мою. Мы трясли так руками, смотрели друг на друга, что-то хотели сказать друг другу и не смогли, постеснялись.